Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

Когда серия статей Бернштейна была завершена, С. кратко обсудил её итоги со своим многолетним единомышленником и конфидентом, в тот момент ссыльным Потресовым. Потресов ответил ему 9 января 1899:

«Я очень рад, что мы сходимся с Вами по крайней мере в оценке Бернштейна: „он плох в философии, немножко филистер, теоретически не совсем ясно мыслит“. All right! Подписываясь под всем этим, добавлю только следующее: полнейший невежда в философии, я не судил и не сужу о воззрениях Бернштейна в этой области и просто… готов Вам верить на слово. Но из-за чего же сыр-бор загорелся? Неужели из-за того, что „плохой философ“ и „неясно мыслящий человек“ осмелился поднять руку на ортодоксальную ветошь? Неужели из-за этого бомбардировал его своими статьями Parvus , негодовали Liebknecht, Schönlank, Zetkin, Luxemburg , скорбил Kautsky и гневался монист [Г. В. Плеханов]? (…) В статьях Бернштейна нет, на мой взгляд, сколько-нибудь серьёзной работы мысли. (…) В многих и многих из его аргументов узнаются старые знакомцы: те давным-давно известные „поправки“ и возражения, с которыми обыкновенно выступали против „ортодоксии“ и наши доморощенные оппоненты, и их западноевропейские коллеги. И вот почему на мой взгляд мы имеем дело в статьях Бернштейна не с „критикой“ или „самокритикой“ — таковую я всегда готов приветствовать , — а не с чем иным, как самооплеванием. (…) Нельзя походя изрыгать: die Bewegung ist mir alles, das Endziel nichts. Это значит — другими словами — мне наплевать на идеологию того общественного движения, которое я ставлю якобы центром своих интересов» [185] А. Н. Потресов. Письма к П. Б. Струве (1898–1899) / Публ. М. А. Колерова // Вестник Московского университета. Серия 8, история. 1992. № 6. С. 40–41. .

Выход книги Бернштейна в целом в 1899 году (в наилучшем русском переводе её заголовок «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии») и сам статус автора как душеприказчика Энгельса и Маркса буквально взбесил Плеханова, который (что странно для эмигранта и почти одиночки в отношении к общенациональной партии с миллионами легальных избирателей) потребовал от СДПГ исключения Бернштейна из партии (оно было отвергнуто).

Отвечая на критику Плеханова, Бернштейн отверг его обвинения в эклектическом соединении социализма с данными «буржуазной науки», указав, что «9/10 элементов научного социализма взяты из сочинений „буржуазных экономистов“, как будто вообще существует „партийная наука“…». На это Плеханову, в общем, нечего было ответить по существу и ему пришлось в своей антикритике капитулировать, придав своим утверждениям частный, непринципиальный и даже двусмысленно обоюдоострый характер, а именно: «„Партийная наука“, строго говоря, невозможна. Но, к сожалению, очень возможно существование „учёных“, проникнутых духом партий и классовым эгоизмом » [186] Г. В. Плеханов. Cant против Канта, или духовное завещание г. Бернштейна [1901] // Г. В. Плеханов. Против философского ревизионизма. М., 1935. С. 93. .

Почти одновременно с Плехановым на книгу Бернштейна и ответную ему книгу Каутского, также выступившего в защиту «ортодоксии» от Бернштейна, в немецкой марксистской печати выступил С.: его рецензия, как это уже стало обычно для его немецких текстов, прошла практически незамеченной в среде русских марксистов (хотя практически вся периодическая печать СДПГ была доступна в России, что показывает, например, известная переписка Ленина из ссылки в с. Шушенском) — настолько сложными им казались обсуждаемые вопросы, что даже форсированный алармизм Плеханова и позже Ленина-Ильина не мог их заставить увидеть в этой полемике нечто вредное для интересов распространения социал-демократии в России. С., в частности, писал:

«Можно как угодно низко оценивать книгу Бернштейна, но она всё же обладает тем достоинством, что казалось бы окончательно решённые вопросы социализма в ней поняты и поставлены именно как проблемы (…) И всё же сомнения и возражения Бернштейна поражены одним недостатком. (…) Марксизм — это содержательно определённое учение, определённая точка зрения, может быть даже и эвристический принцип, но методом он является столь же мало, как и дарвинизм. Так же и то, что обычно называют „диалектикой“, представляет собой метод лишь при метафизическом допущении тождества бытия и мышления; она есть метод онтологической логики. (…) Маркс всегда исходил из социализма как готового тезиса. Как исследователь, он обязан этой предубеждённости не только своими ошибками, но и своими блестящими достижениями. Ибо в эпоху Маркса лишь социалистический критик мог оценить грандиозное историческое значение капитализма и вместе с тем ясно постичь его историческую относительность. (…) С точки зрения последовательного эволюционизма, фундаментальное противопоставление „реформ на почве существующего правового порядка“ и „радикального переворота основ этого порядка“ просто бессмысленно. В бланкизме речь идёт не о прославлении „революции“ в полицейском смысле (бунт), а о вере в основополагающее значение политического захвата власти в целях радикального общественного переворота. Эта вера теснейшим образом связана с верой в возможность „снятия“ капиталистического общественного порядка. Противоречие между „бланкистским“ революционизмом и марксистским эволюционизмом — это имманентное противоречие марксова учения о социальной эволюции в его исторической определённости (…)