Десмонд Сьюард - Наполеон и Гитлер

В ночь на 27 февраля случился пожар в зале заседаний рейхстага. Поджигателем оказался вероятнее всего молодой голландец по имени Маринус ван дер Люббе, которого позднее обезглавили. В соучастии были обвинены три видных коммуниста. Через несколько лет Геринг похвастался, что пожар устроил он сам.

Кто бы это ни сотворил, нацисты знали, как обратить это происшествие в свою пользу. Канцлер убедил президента подписать декрет о введении чрезвычайного положения, которым ограничивались гражданские права, сразу же было арестовано десять тысяч коммунистов, включая Эрнста Тельмана.

Несмотря на все это НСДАП так и не удалось заполучить большинства в рейхстаге. Хотя она набрала на этих выборах на 5 с лишним миллионов голосов больше и располагала теперь 288 депутатскими мандатами, для образования большинства нацистам пришлось, вступать в блок с националистами, которые имели 52 места. Но Геббельс хвастал: «Что значат теперь цифры? Мы - хозяева рейха и Пруссии...».

Бавария попыталась отделиться от рейха; ее премьер-министр намеревался назначить популярного баварского кронпринца Рупрехта государственным комиссаром. Однако генерал фон Эпп и Генрих Гиммлер, теперь начальник всей баварской полиции, не дали этому намерению осуществиться, устроив тут же переворот при помощи местных штурмовиков. Эпп сам стал государственным комиссаром Баварии. Таких комиссаров назначили и в четырех других землях, а их парламенты были распущены особым декретом в конце марта. К тому времени самораспустился и рейхстаг в Берлине.

21 марта канцлер Гитлер и президент фон Гинденбург встретились в Потсдаме на церемонии открытия первой сессии рейхстага нового созыва. Гитлер обратился к депутатам в гарнизонной церкви, где был похоронен Фридрих Великий; за пустым троном кайзера восседал кронпринц Вильгельм в форме довоенного образца. Речь канцлера была столь закамуфлирована, а зрелище было таким царственным, что у всех депутатов-националистов возникло предчувствие неминуемого возрождений гогенцоллерновской монархии. Два дня спустя рейхстаг, собрался в Доме оперы Кролля, где НСДАП и националисты при поддержке католиков, которым канцлер обещал новые привилегии для церкви, вотировали закон о полномочиях правительства. У нацистов появилась возможность вводить любые постановления правительства в действие, не дожидаясь формального одобрения их рейхстагом. Другим декретом был узаконен статус государственных комиссаров, назначаемых канцлером.

Гитлеру потребовалось чуть больше пятидесяти дней, чтобы осуществить свой план приобщения Германии к единой идеологии и введения фактически однопартийной системы, что сделало его абсолютным повелителем всей страны.

... Французы, аплодировавшие приходу Бонапарта к власти, были теми, кто извлек из революции максимум возможного и приобрел земли, конфискованные у эмигрантов или у церкви. Возможно, это кого-то и удивит, но по меньшей мере 10 процентов этих новых собственников были раньше аристократами. Все они опасались за свою собственность, а некоторые и за свои жизни в случае реставрации монархии или возобновления якобинского террора. Среди поддержавших Наполеона были и те, кто устал от революции, от хронической нестабильности в обществе и в политике, от инфляции, от угрозы вторжения. Большинство этой второй группы полагало, что Бонапарт окажется своего рода Монком - генералом, который реставрировал монархию и привел к власти Карла II, а не Кромвеля.

Существовала еще и третья влиятельная сила -армия, которая с восторгом восприняла перспективу будущих войн, видя в них возможность награбить богатства и заработать новые чины и ордена, и которой нравилось, что ею и всей страной управляет свой человек, солдат. И никто тогда не предвидел создания нового типа монархии.

В 1933 году немцы поддержали НСДАП по очень схожим причинам. Партии политического истеблишмента доказали свою полную несостоятельность, в то время как обещания Гитлера звучали очень заманчиво, просто и доходчиво - обуздать инфляцию и уничтожить безработицу. Сторонники реставрации Гогенцоллернов - а таких хватало - верили в то, что Гитлер обязательно возродит монархию. Что касается военных, то они Предпочитали видеть на посту канцлера агрессивного патриота, нежели профессионального политика. И, наконец, немалую роль сыграл страх обывателей, видевших в деле уличных бойцов Эрнста Тельмана, перед большевистским террором. В тот момент даже из руководящих нацистов мало кто мог предвидеть, каким кошмаром окажется в действительности государство фюрера.