Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Как следствие, на средневековую Арагонскую корону с ее богатым и деятельным городским патрициатом большое влияние оказывали его заморские коммерческие интересы. Она впитала в себя идеи договорных отношений между королем и его подданными, успешно реализованные в институциональной форме, и имела хороший опыт управления империей. Во всех этих аспектах она резко контрастировала со средневековой Кастилией. Если в начале XIV века Арагонская корона была космополитичной по своим взглядам и торговой по устремлениям, то современная ей Кастилия смотрела скорее внутрь себя, чем вовне, и была ориентирована больше на войну, нежели на торговлю. В основе своей Кастилия представляла собой скотоводческое кочевое общество, обычаи и поведение которого сформировались в ходе непрерывной войны – затянувшегося процесса реконкисты, завершившегося намного позднее, чем в Арагонской короне.

Реконкиста сочетала в себе множество вещей. Это был одновременно и крестовый поход против неверных, и череда военных экспедиций в поисках добычи, и процесс миграции населения. Каждый из этих трех аспектов наложил заметный отпечаток на жизнь Кастилии. Естественно, что в священной войне против ислама привилегированное положение занимало духовенство. Его задача состояла в том, чтобы пробуждать и поддерживать в народе воинственный пыл, внушая ему божественный характер миссии освобождения от мавров. В результате церковь в средневековой Кастилии обладала исключительно сильной властью. Особенно ярким воплощением пропагандируемого ею воинствующего христианства были три военных ордена: Калатрава, Алькантара и Сантьяго – крупнейшие порождения XII века, сочетавшие в себе военные и религиозные идеалы. Но в то время как идеалы крестоносцев давали кастильским воинам ощущение участия в священной миссии в качестве солдат Веры, они не могли задушить и более мирские инстинкты, вдохновлявшие самые первые походы против арабов – жажду добычи. В этих первых кампаниях кастильская знать убедилась в том, что истинной ценностью является добыча и земля. Более того, ее наибольшее восхищение вызывали такие военные достоинства, как мужество и честь. Так сформировалась концепция идеального hidalgo (рыцаря. – Пер. ), как человека, живущего ради войны, способного совершить невозможное, благодаря одному лишь мужеству и постоянному усилию воли, который строит свои отношения с другими согласно строгому кодексу чести и с уважением относится к тому, кто завоевал богатство силой оружия, а не тяжелым ручным трудом. Этот идеал hidalguia был, по сути, аристократическим, но по стечению обстоятельств распространился на все кастильское общество, поскольку сам характер реконкисты, как миграции на юг вслед за сражающимися армиями, порождал презрение к оседлой жизни и стабильному достатку и внушал народу идеалы, схожие с идеалами аристократии.

Таким образом, реконкиста придала кастильскому обществу особый характер, в котором преобладал воинствующе религиозный и аристократический уклон. Но не менее важным и определяющим был характер экономической жизни Кастилии. На юге Испании сформировались огромные поместья и небольшое число городов, таких как Кордова и Севилья, живущих за счет доходов окружающей их сельской местности. Но прежде всего, реконкиста помогла обеспечить в Кастилии победу пастушьей экономики. В стране с такой сухой и бесплодной почвой, где часто существовала опасность грабительских набегов, разведение овец было безопасней и выгодней, чем земледелие. А отвоевание Эстремадуры и Андалусии открывало новые возможности для миграции овцеводства из Северной Кастилии.

Важнейшим событием, изменившим перспективы кастильского овцеводства, стало появление около 1300 года в Андалусии овец-мериносов из Северной Африки. Это событие совпало, а возможно, породило резкое увеличение спроса на испанскую шерсть. Кастильская экономика XIV и XV веков постоянно адаптировалась к тому, чтобы удовлетворять этот спрос. В 1273 году кастильская корона в поисках новых доходов собрала различные объединения овцеводов в одну организацию и предоставила ей существенные привилегии в обмен на денежные взносы. Этой организации, позднее получившей называние Mesta, доверили наблюдение и контроль над сложной системой путей, по которым проходила миграция овечьих стад по территории Испании с летних пастбищ на севере к зимним пастбищам на юге и обратно.

Стремительное развитие производства шерсти под контролем Mesta имело важные последствия для социальной, политической и экономической жизни Кастилии. Оно привело к возникновению более тесных контактов Кастилии с внешним миром и, в частности, с Фландрией – самым важным рынком сбыта шерсти. Торговля с севером, в свою очередь, стимулировала коммерческую активность вдоль всего кантабрийского побережья, превращая такие города Северной Кастилии, как Бургос, в крупные коммерческие центры и существенно способствуя экспансии кантабрийского флота. Но в XIV веке и в значительной части XV весь масштаб изменений кастильской жизни, вызванный европейским спросом на шерсть, оказался отчасти скрыт за более очевидными последствиями чумы и войны.