Элен Каррер д'Анкосс - Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Впрочем, война, которую это соглашение позволяло начать, задерживалась. Австрия не могла напасть на Фридриха II без участия Франции, и русские войска нетерпеливо топтались на западных границах страны. Когда же австрийская армия была наконец готова, Россия, в свою очередь, заняла необъяснимую выжидательную позицию. Ее армии находились под командованием фельдмаршала Апраксина, чье трудно объяснимое поведение связано с особенной ситуацией при дворе в тот период. Русский двор фактически разделился на два. Один – двор стареющей императрицы, слабеющей здоровьем и мало интересующейся государственными делами, которые она отдавала на откуп фаворитам. Рядом возник «молодой двор» со своими противоречиями. Наследник престола Петр Гольштейн-Готторпский открыто выражал свое обожание Пруссии и ее правителю. Маркиз де Лопиталь писал: «Он – обезьянка короля Пруссии, а тот – его герой». Рядом с этим наследником, о слабости характера которого знали все, его супруга Екатерина Ангальт-Цербстская, напротив, выделялась как очень сильная личность. Чрезвычайно умная, образованная, она поняла, что ей нужно скрывать свои амбиции и жажду власти от Елизаветы, которой она никогда не внушала ни доверия, ни симпатии. Но влияния внутри так называемого молодого двора она добилась весьма значительного. Она поддерживала отношения с несколькими послами, особенно с теми, кто имел возможность финансировать ее, поскольку супружеская пара погрязла в долгах. Екатерина также тесно сдружилась с Бестужевым, чьи взгляды на международную политику полностью разделяла. Она была влюблена в Понятовского, на этом основании его назначили посланником Польши в Петербурге. Однако императрица не доверяла ему одновременно из-за его связей с послом Англии Уильямсом и влияния на великую княжну и добивалась его отзыва. Со своей стороны, маркиз де Лопиталь понял, что благосклонность Екатерины зависела от поддержки, оказываемой Понятовскому. Зная, что чета наследников страдает от нехватки денег, послы, располагающие средствами, стремились завоевать их симпатии, используя этот рычаг. Их щедро субсидировала Австрия, и маркиз де Лопиталь получил указание следовать ее примеру. Кроме того, молодой двор поддерживал регулярные отношения с Апраксиным, который задумывался о престолонаследии. Двор Екатерины не желал развязывания боевых действий. Апраксин это знал. Поскольку императрица несколько раз бывала настолько больна, что в определенные моменты ее уже считали умирающей, Апраксин решил подождать. В это время Фридрих II разорял Саксонию и Богемию. Наступала весна, и Австрия возмущалась: когда Россия думает вступить в войну? Выздоровев, Елизавета приказала Апраксину готовиться к боям, но он тянул время еще несколько месяцев, якобы разворачивая войска в боевые порядки. Наконец, летом 1757 года, после месяцев ожидания, война началась.

Русские войска шли к Неману. Тут-то и проявились противоречия в политике Франции. Граф де Брольи, пребывавший в отпуске, вернулся на свой пост 1 июля 1757 года, прямо к началу войны. Перед его отъездом король дал ему поручение защищать интересы Польши и в случае их конфликта с интересами России отдавать им приоритет. Такие указания мало соответствовали условиям франко-русского союза и роли, отводящейся России в этой войне. Они также противоречили инструкциям, которые посол получил от своего министра Берни. Наглядный пример работы «Королевского секрета» и двойной дипломатии. Брольи, который сам в душе враждебно относился к России, решил следовать приказам короля. Его посольство превратилось в место встреч для всех поляков, которые жаловались на поведение русских, допускаемые ими эксцессы; Брольи даже поощрял жалобы, передавал их королю и направлял в Петербург угрожающие ноты. Осознавая недовольство, подогреваемое послом, и опасаясь возмущений, русские войска действовали с крайней осторожностью и выжидательностью, что позволило пруссакам укрепиться. Двойственность французской дипломатии стала, таким образом, очевидна для всех. Брольи не довольствовался объединением недовольных, он готовил польскую шляхту к смене короля, мобилизуя ее против предполагаемого русского кандидата и предлагая кандидата, поддерживаемого Францией. Хотя война, по сути, была общей для Франции и России, противоречия французской дипломатии ослабляли их союз.

Информированный о поведении своего посла, Берни призвал его к порядку, на что Брольи пожаловался королю, который, однако, воздержался от всякого вмешательства. И Брольи продолжил свои антирусские игры, в частности, добившись отзыва Понятовского в Польшу, повлекшего за собой серьезные последствия. Потрясенная этим Екатерина ополчилась против Франции. Она сблизилась с Бестужевым, и вместе они, не довольствуясь идеями Апраксина не спешить со вступлением в военные действия, вскоре сподвигли его к их прекращению.