Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

В ряде случаев ссыльные кардинально меняли свою профессию. Так, арендатор кожевенного завода В.П. Малышев, высланный в 1928 г. в Томск, окончил местный музыкальный техникум и стал артистом Сибирской государственной оперы. Участник галантерейной торговли М.А. Пореc в новосибирской ссылке переквалифицировался в маляра, добившись на новом поприще звания ударника [925].

Некоторые репрессированные в условиях ссылки находили себе лучшее применение, чем на «воле». Например, московский кустарь, бывший военный топограф А.П. Клановский, оказавшись в 1927 г. в ссылке в Новосибирске, был принят механиком по геодезии в механическую мастерскую Сибкрайземуправления. Бывший заведующий отделом по экспорту волокон во Всесоюзном текстильном синдикате Н.Р. Кноблок, ставший в 1927 г. безработным, был в 1928 г. сослан в Новосибирск, где устроился на службу в сектор снабсбыта производственных мастерских при Сибирской деткомиссии с окладом 176 руб. [926]

Ссыльных и высланных с низкой квалификацией в Новосибирске часто принимали на работу на обувную фабрику «Стандарт» трудовой коммуны ПП ОГПУ или в спортивное общество «Динамо» на рабочие специальности. Оклад рабочих на предприятиях в 70–90 руб. соответствовал прожиточному минимуму. Зарплата среднего служащего могла вдвое превышать эту сумму. Однако в случае «чисток» или сокращения штатов ссыльные являлись первыми кандидатами на увольнение.

Наибольшие шансы занять престижные должности имели ссыльные «троцкисты», прежде всего их видные представители. Сами опальные оппозиционеры в своих письмах в ЦИК и Политбюро ЦК ВКП(б) выражали готовность принять «самую скромную» работу, «полезную советской республике», при условии их передачи по линии ОГПУ в ведение учраспреда ЦК и государственного обеспечения семей репрессированных [927]. Местные власти, как правило, содействовали трудоустройству «товарищей» на более или менее крупные посты. Опальным партийцам предоставлялась возможность выбирать место работы. Например, сосланный в Барнаул Л.С. Сосновский мог выбирать в диапазоне от отдела народного образования до кооперативных центров. Он остановился на окрплане и получил поручение разрабатывать тему «Влияние кооперативных цен на бюджет рабочего». И.Т. Смилгу, который находился на службе в Минусинском окрплане, окрисполком с одобрения окружкома ВКП(б) допустил к работе над брошюрой «Экономические очерки Минусинского округа». Однако вскоре бюро окружкома обвинило его в попытке сформулировать оппозиционные установки и запретило публикацию работы [928].

Некоторые ссыльные «политики» имели возможность зарабатывать на жизнь литературной деятельностью, используя свои связи в издательских кругах. Известно, что директор Института Маркса и Энгельса Д.Б. Рязанов принимал в сборники под своей редакцией работы ссыльных и заключенных социалистов и «троцкистов». Д.Д. Донской в Парабели по заказу Госиздата переводил с немецкого языка медицинские труды. Сам Троцкий, находясь в ссылке, переводил по просьбе Рязанова классиков марксизма. Репрессированные пытались публиковаться через Госиздат под вымышленными фамилиями. Ссыльный социал-демократ В.О. Левицкий (Цедербаум) вел литературную работу, которая, по его словам, материально обеспечивала и давала какое-то удовлетворение. По заказу Ленгиза им была написана история «Народной воли», но издательство отказалось печатать книгу. Кроме того, Левицкий был автором нескольких работ о деятелях революции и воспоминаний. Его статьи печатались в периодическом сборнике «Былое» [929].

К.Б. Радек, планируя написать книгу о Ленине, изучал в ссылке труды русских марксистов и материалы по отечественной истории. В. Коробов активно занимался английским языком, читал и конспектировал экономическую периодику [930]. Литературная деятельность позволяла ссыльным заниматься тем, к чему они испытывали интерес, уходя от повседневной реальности ссылки, и вместе с тем давала возможность иметь хотя и нестабильный, но достойный заработок.

Среди всех ссыльных наиболее уязвимой в материальном отношении была группа «перебежчиков». Они не получали денежных переводов, плохо владели русским языком (либо не владели им совсем), имели, как правило, низкую профессиональную квалификацию. «Перебежчики» не допускались к работе на транспорте и в ряде учреждений как подозревавшиеся в шпионаже. Как следствие, большинство из них были безработными.

Сосланным в Сибирь рецидивистам путь на промышленные предприятия был закрыт. В сельской местности уголовники промышляли мелкими кражами. Многие ссыльные на местах поселения возвращались к занятиям, по обвинению в которых они были сосланы. По информации органов надзора, нэпманы, «спекулянты» и граждане, подозревавшиеся в контрабанде и подделке денежных знаков, получали, как правило, крупные денежные переводы от родственников (по 50–100 руб.) и не торопились трудоустроиться в надежде вернуться к прежним занятиям. В 1926 г. район Приангарья был наводнен фальшивой монетой. По сведениям Иркутского ОГПУ, часть административно-ссыльных в Тулуне занималась перепродажей пушнины и кожсырья [931]. В середине 1920-х гг., согласно информации местных властей, большинство из тех, кто был сослан по ст. 49 УК, не имели определенного места жительства и определенных занятий, скитались по притонам и, очевидно, установили связи с местным преступным миром [932]. Часть ссыльных, занятия которых оставались в сфере легальной деятельности, занимались частной торговлей и ремеслом, трудились по найму у крестьян либо были задействованы в сфере низкоквалифицированного труда на предприятиях.