Питер Франкопан - Первый крестовый поход - Зов с Востока

Проживавшие в Византии латиняне с ужасом наблюдали за быстрым ухудшением положения в Малой Азии. «Турки объединились с другими народами и вторглись в законные владения империи Константинополя, – писал очевидец, выходец из центральной Франции. – Они повсюду разрушали города и замки вместе с поселениями, ровняли с землей церкви. Некоторых из священнослужителей и монахов, кто попадал в плен, убивали, в то время как других отдавали на поругание, священники и все подчиненные им монахини – увы им! – все были во власти их похоти. Подобно голодным волкам, они безжалостно охотились на христиан, которых справедливый суд Божий передавал им, как им угодно» {221} 221 J. Shepard, 'How St James the Persian's head was brought to Cormery: A relic collector around the time of the First Crusade', in L. Hoffmann (ed.), Zwischen Polis, Provinz und Peripherie. Beiträge zur byzantinsichen Geschichte und Kultur (Wiesbaden, 2005), p. 298. .

Новости о катастрофе в Малой Азии быстро распространились по Европе. Рассказы о грабежах и поджогах, похищениях людей и сексуальном насилии распространялись, например, по Франции – монахи в своих хрониках «украшали» их жуткими подробностями о жестокостях, выпусканиях кишок и обезглавливаниях {222} 222 Напр.: Robert the Monk, I.1, pp.79–80. . Информация такого рода исходила от выходцев с Запада, которые жили в Константинополе или посещали его в начале 1090-х годов: например, от кентерберийского монаха, который поселился в столице, или от охваченного благоговейным страхом путешественника, описавшего достопримечательности Константинополя и изложившего содержание своих бесед с его жителями {223} 223 C. Haskins, 'A Canterbury monk at Constantinople c.1090', English Historical Review 25 (1910), pp. 293–5; Ciggaar, 'Description de Constantinople', pp. 118–20. .

Сам Алексей приложил руку к описанию ужасов, пережитых византийцами от рук турок. В послании, отправленном императором графу Фландрии Роберту, описывается катастрофическая ситуация в Малой Азии в 1090–1091 годах {224} 224 Hagenmeyer, Epistulae, pp. 133–6. . Это послание традиционно считалось фальшивкой, его содержание отрицалось целыми поколениями историков на том основании, что Византия потеряла свои восточные провинции к 1081 году, и потому в годы, предшествовавшие Первому крестовому походу, никаких масштабных перемен не отмечалось. Следовательно, все сказанное в письме о тяжелых неудачах в борьбе с турками расценивалось как выдумка или преувеличение. Историки твердо настаивают на том, что письмо сфальсифицировано с целью мобилизовать общественное мнение в Европе против Византии в начале XII века – после того как отношения между Алексеем I и некоторыми лидерами Крестового похода были разорваны окончательно и бесповоротно {225} 225 Последние исследования по этой теме: P. Schreiner, 'Der Brief des Alexios I Komnenos an den Grafen Robert von Flandern und das Problem gefälschter byzantinischer Kaiserschreiben in den westlichen Quellen', in G. de Gregorio and O. Kresten (eds.), Documenti medievali Greci e Latini. Studi Comparativi (Spoleto, 1998), pp. 111–40; C. Gastgeber, 'Das Schreiben Alexios' I. Komnenos an Robert I. von Flandern. Sprachliche Untersuchung', in ibid, pp. 141–85; C. Sweetenham, 'Two letters calling Christians on Crusade', in Robert the Monk's History of the First Crusade (Aldershot, 2005), pp. 215–18. .

При этом, учитывая отношения между двумя правителями, историки признают, что в начале 1090-х Алексей I отправил графу Фландрии некое письмо. Вероятно, существовал оригинальный документ, отправленный из Константинополя, ставший основой для письма, которое сохранилось, пусть только в переводе и украшенное яркими подробностями {226} 226 См., напр.: M. de Waha, 'La lettre d'Alexis Comnène à Robert Ier le Frison', Byzantion 47 (1977), pp. 113–25; J. Shepard, 'Aspects of Byzantine attitudes and policy towards the West in the 10th and 11th centuries', Byzantinische Forschungen 13 (1988), pp. 106–12. . Судя по стилю и языку, письмо было написано на латыни, да и мысли о политике и дипломатии, несомненно, западные, а не византийские по стилю.

Однако все это не значит, что документ представляет собой фальшивку. Как мы видели, в конце XI века в Константинополе проживало много выходцев с Запада, включая тех, кто был близок к императору. Следовательно, тон письма и идеи, высказанные в нем, легко могли быть отражены как иностранцем, жившим в столице империи, так и автором, писавшим его после Первого крестового похода. Больше всего в документе поражает то, что почти все сказанное в нем совпадает с описанием новой ситуации в Малой Азии, которое можно составить на основе других источников той эпохи. В письме Роберту Фландрскому тоже говорится об осквернении храмов в начале 1090-х годов. Нам это уже известно из других источников: «Святые места оскверняются и разрушаются бесчисленными способами, и угроза еще худшего довлеет над ними. Сможет ли кто-нибудь не горевать об этом? У кого это не вызовет сострадания, когда он услышит об этом? Кого это не приведет в ужас? И сможет ли кто-нибудь не обратиться к молитвам?» {227} 227 Hagenmeyer, Epistulae, p. 132. В письме содержатся описания жестокостей, чинимых турками, которые в очень многих деталях совпадают с описаниями в других источниках: «Благородных матрон и их дочерей, лишенных всего, насилуют одну за другой, как животных. Некоторые [из нападавших] ставят девственниц перед их матерями и заставляют петь дурные и непристойные песни до тех пор, пока не заставят отдаться… мужчин всех возрастов и сословий, мальчиков, юношей, стариков, дворян, крестьян, и, что еще хуже и горестнее, священнослужителей и монахов, и, несчастье из несчастий, даже епископов осквернили содомским грехом, и теперь за границей кричат о том, что один епископ поддался этому отвратительному греху» {228} 228 Ibid. .