Иван Филиппов - Записки о «Третьем рейхе»

Это было мое первое наглядное знакомство с практическими «делами» гитлеровских национал-социалистов.

Машина обогнула площадь перед Бранденбургскими воротами, и через несколько, минут мы оказались на Потсдамской площади, окруженной со всех сторон многоэтажными домами. Слева от нас выделялся полукругом массивный особняк — резиденция Геринга. Отсюда он в одну из ночей 1933 года послал подземным ходом отряды штурмовиков для поджога рейхстага.

Вскоре машина остановилась у здания, где помещалось отделение ТАСС. Оно находилось на маленькой Клюкштрассе, почти в центре Берлина. Одним концом она упиралась в Лютцевштрассе, другим примыкала к Терпиц-каналу. По другую сторону канала начиналась такая же маленькая улица, Бендлерштрассе, где находились германское военное министерство и самое высокое здание в Берлине, принадлежавшее английской нефтяной компании «Шелл».

На следующий день я посетил наше посольство. Это был маленький советский островок среди чужого мира. Все здесь было обычным. Работники посольства много работали, но и находили возможность культурно отдыхать. По вечерам два раза в неделю они приходили с семьями в посольский клуб на Курфюрстенштрассе. Здесь же встречали советские праздники. В клубе можно было посмотреть отечественные фильмы, почитать московские газеты, журналы, сыграть в шахматы, потанцевать.

Первые дни пребывания в Берлине были для нас особенно тяжелыми. Жили одни в большом помещении. Рассказы о шпионаже, тайных аппаратах подслушивания, гестаповской слежке — все это действовало удручающе. Мы вскоре заметили, что за квартирой установлен надзор: на углу противоположного дома, сменяясь, дежурили одетые в гражданскую одежду полицейские. При моем выходе из дома они следовали по пятам.

Первое время мы спали, не гася настольных ламп, предварительно тщательно осмотрев все помещение. Основная трудность заключалась в проблеме питания. Ходить в здание посольства, где имелась столовая, было далеко. Нам помогли найти одну старушку немку. Она убирала помещение и закупала продовольствие.

Работы по отделению ТАСС было много. Я обычно вставал в 6 часов утра. К этому времени старик газетчик просовывал в сделанный в нашей двери прорез кипу немецких утренних газет и различной корреспонденции. Я быстро просматривал прессу, отмечал важные сообщения, которые затем текстуально должна была перевести на русский язык работавшая в отделении девушка-переводчица. К 11 часам, отредактировав сообщения, вызывал Москву и по телефону передавал стенографистке ТАСС утренние берлинские новости.

После утренней передачи надо было в 12 часов присутствовать на пресс-конференции в министерстве пропаганды, а в 13 часов — в министерстве иностранных дел на Вильгельмштрассе. Около 15 часов снова возвращался в отделение, где ждала большая работа: надо было просмотреть поступившие из провинции газеты и подготовить вечернюю информацию в Москву. К 18 часам необходимо было попасть на вечернюю пресс-конференцию в министерстве пропаганды. И так каждый день.

Связь с Москвой по телефону была хорошая. Прямо из квартиры через 10—15 минут после заказа можно было разговаривать с ТАСС. Мы знали, что наши передачи прослушиваются немцами. Поэтому к информации подходили строго, не допуская резких и тенденциозных обобщений. Но под наплывом чувств мы нередко передавали довольно колкие сообщения.

Только поздно вечером я мог отдыхать спокойно, заняться немецким языком с преподавателем-немцем, маленьким кругленьким доктором. Тисом, с учебником которого по изучению немецкого языка я познакомился еще в Москве.

Наши вечерние прогулки по Берлину в первое время были территориально ограничены. Обычно маршрут пролегал вдоль канала до Лютцевплац, а затем, обогнув площадь, тем же путем мы возвращались обратно. Лучшим местом для отдыха по воскресным дням был Тиргартен — большой парк в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Столетние липы, дубы и кедры, склонившиеся над озерами ивы представляли собой изумительное зрелище. Дорожки для наездников и велосипедистов, аллеи для прогулок, беседки над озерами, площадки роз, рестораны на островках, причудливые мостики — все это казалось несколько необычным в сердце шумного города. В парке водились прирученные белки. Отяжелевшие от обильного корма голуби расхаживали у ног отдыхавших в беседках берлинцев. В тенистых уголках парка можно было всегда приятно отдохнуть.

Неприятным местом в парке была лишь «Аллея побед», или, как ее иронически называли, «Пуппеналлее» («Аллея кукол»). По обеим сторонам этой аллеи стояли огромные фигуры германских правителей, начиная с глубокого Средневековья и кончая Вильгельмом II. Это не гармонировало с природой парка. На пьедесталах стояли чудовища в рыцарском облачении или в монашеских мантиях. Из зелени кустов выглядывали уродливые, с огромными животами курфюрсты, у ног которых стояли корзины или чаны с вином. Один конец аллеи выходил к фасаду новой канцелярии Гитлера, похожей на казарму, другой — на площадь, где возвышалась огромная колоннада «Зигзойле» — памятник в честь победы над Наполеоном, украшенный стволами захваченных у французов орудий и увенчанный золотой фигурой ангела.