Дмитрий Еремеев - Ислам. образ жизни и стиль мышления

«Фатиха» состоит из семи аятов. Каждый верующий мусульманин должен знать ее наизусть с детства. Это своего рода аналог православной молитвы «Отче наш». Она читается при намазе — молитве, совершаемой пять раз в день, а также и в некоторых других случаях. «Хвала — Аллаху, Господу миров милостивому, милосердному, дарю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, — не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших» (1:1 — 7). Таков ее русский перевод, сделанный И. Ю. Крачковским, очень близкий к оригиналу по смыслу, но нет в нем поэтичности, стилистической красоты, свойственной, впрочем, и многим другим сурам. Есть и вольные стихотворные переводы, пытающиеся отразить поэтический стиль Корана. Вот один из таких переводов «Фатихи»:

Хвала Аллаху, который миров Господин, Милостивый, милосердный он один. Дня страшного суда властелин. Тебе мы поклоняемся. Помощь дается нам тобою одним. Веди нас по пути тех, кто тобою водим, По пути тех, на кого простерлась милость твоя. На кого ты не гневаешься, кто не знает заблужденья кручин. (Перевод В. А. Эбермана.)

Как видно из этого перевода, Мухаммад обладал поэтическим даром. Но если прежние поэты-язычники пелио свободной жизни бедуина, об удачной охоте, сражениях, любви, Мухаммад запел о боге, рае, аде, пророках, восхваляя единобожие и проклиная многобожников.

В «Сире» («Жизнеописании посланника Аллаха») сказано, что первые откровения он получил в пещере под Меккой, где уединялся для поста и молитв: там его посещали видения и он услышал голос бога, приказавшего ему проповедовать новую веру. Подобное боговдохновение было не в диковинку арабам, по представлениям которых творчество всякого поэта инспирировал особый дух, или джинн.

Дар поэта особенно проявился в мекканских проповедях, в них Мухаммад главный упор делал на убеждение своих слушателей силой ораторского искусства. В Медине, где пророк выступил уже больше как законодатель, правитель, судья, поэтичность сур отходит на второй план. Здесь основной задачей стало формулирование различных распоряжений, выработка юридических и нравственных канонов. И хотя и в Медине все это подается как повеления Аллаха, «глас божий», суры становятся суше, язык менее образным, стиль, как бы мы сказали сейчас, канцелярским, рифма почти не ощущается, да она и не нужна в этих зачастую весьма прозаических по содержанию установлениях. Правда, и в этих сурах, как почти у всех проповедников новых вероучений, преобладают притчи, поучительные сравнения, риторические вопросы.

Художественную образность мекканских сур почувствовали А. С. Пушкин и И. В. Гёте, которых они вдохновили на стихотворные «Подражания Корану». Критически относясь к содержанию книги пророка как к «собранию новой лжи и старых басен», А. С. Пушкин отмечает силу и поэтичность их изложения. Давая вольный перевод аята о строении Вселенной (22 : 64):

он отмечает: «Плохая физика; но зато какая смелая поэзия!»

Поэтика и язык Корана мекканского периода генетически связаны с доисламской арабской поэзией. Но особенно близки они, по мнению И. М. Фильштинского, к стилю прорицаний кахинов — древнеарабских жрецов-гадателей [9] Фильштинский И. М. Арабская литература в средние века. Словесное искусство арабов в древности и раннем средневековье. М., 1977. С. 43. . Произнося шаманские заклятия, исполняя языческий ритуал, они пользовались ритмической и рифмованной прозой (садж), от которой ведет свое происхождение простейшая метрическая форма арабского стихосложения — раджаз. Выражение мыслей либо стихами, либо ритмизованной прозой широко распространилось в Аравии еще в период джахилийи. К этой манере высказываться прибегали не только поэты и жрецы, но зачастую и простые кочевники. Возможно, считают некоторые исследователи доисламской поэзии, арабская метрика возникла именно у бедуинов, когда они во время перекочевок что-либо напевали, сидя верхом: ритм стиха складывался в такт мерных шагов верблюда.

Анализ некоторых сур Корана показывает их связь с монологами кахинов при камлании. Мухаммад иногда применял и магические действия, свойственные этим шаманам арабского язычества, ибо арабы верили, что кахин наделен сверхъестественной силой и, произнося заклинания, может нанести страшный урон вражескому племени Так, французский исламовед М. Годфруа-Демомбин, пишет, что жест Мухаммада, бросившего при сражении у Бадра в сторону врагов горсть песка со словами проклятия, не что иное, как древний магический прием времен джахилийи. Между тем мусульманская легенда трактует эти действия пророка как призыв к ангелам Аллаха выступить с мечами против неверных [10] Там же. С. 47 .