Елена Первушина - Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии

Жильяр записывает в своем дневнике 19 марта: «После завтрака говорили о Брест-Литовском договоре, который только что подписан. Государь высказался по этому поводу с большой грустью: «Это такой позор для России; это равносильно самоубийству. Я бы никогда не поверил, что имп. Вильгельм и германское правительство могут унизиться до того, чтобы пожать руку этих негодяев, которые предали свою страну…» Когда кн. Долгорукий несколько времени спустя сказал, что часто говорят об одном из условий, согласно которому немцы требуют, чтобы царская семья была передана им целой и невредимой, Государь воскликнул: «Если это не предпринято для того, чтобы меня дискредитировать, то это оскорбление для меня». Государыня добавила вполголоса: ««После того, что они сделали с Государем, я предпочитаю умереть в России, нежели быть спасенными немцами»».

Императрица пишет Анне Вырубовой: «Как ужасно, что Россию спасают немцы. Что может быть унизительнее для нас. Одной рукой немцы дают, другой — отнимают». И в другом письме: «Боже, как родина страдает… Бедная родина, измучили изнутри, а немцы искалечили снаружи… Если они будут делать порядок в нашей стране, что может быть обиднее и унизительнее, чем быть обязанными врагу. Боже, спаси, только не смели бы разговаривать с Папой и Мамой».

У начальника охраны кончаются деньги. Семью Николая по приказу, поступившему из Петрограда, переводят на солдатский паек, позже им объявляют, что их переводят из Тобольска.

Большевики опасались, что с приходом весны Романовы попытаются скрыться из Тобольска, и решили перевезти семью. Это путешествие совсем не было похоже на организованную эвакуацию. Отряд, прибывший в Тобольск, планировал вывезти императора и императрицу в Москву, но наперерез поезду, в котором они находились, выдвинулся отряд, посланный Омским советом депутатов, опасавшимся, что царскую семью вывезут в Японию. Чтобы успокоить Омск, принимается решение отвезти пленников в Екатеринбург и дальше двинуться в столицу. Но в Екатеринбурге пути оказались заблокированы. Конвою было приказано не прорываться с боем, а оставить пленников в Екатеринбурге. Их поместили в особняке инженера Ипатьева, который отныне назвался Домом особого назначения. Мария, приехавшая в Екатеринбург вместе с родителями, писала сестрам: «Скучаем по тихой и спокойной жизни в Тобольске. Здесь почти ежедневно неприятные сюрпризы. Только что были члены облает. Комитета и спросили каждого из нас, сколько кто имеет с собой денег. Мы должны были расписаться. Так как Вы знаете, что у Папы и Мамы с собой нет ни копейки, то они подписали, ничего, а я 16 р. 75 к. кот. Анастасия мне дала в дорогу. У остальных все деньги взяли в комитет на хранение, оставили каждому понемногу, выдали им расписки. Предупреждают, что мы не гарантированы от новых обысков. — Кто бы мог думать, что после 14 месяцев заключения так с нами обращаются. — Надеемся, что у Вас лучше, как было и при нас».

Дом Ипатьева. 1928 год. Первые два окна слева и два окна с торца — комната царя, царицы и наследника. Третье окно с торца — комната великих княжон. Внизу под ней — окно подвала, где были расстреляны Романовы

Позже в Ипатьевский дом перевезли остававшихся в Тобольске великих княжон и мальчика. Охранники были грубы и жестоки с ними.

14 июня Марии исполнилось 19 лет. Николай записал в дневнике: «Нашей дорогой Марии минуло 19 лет. Погода стояла та же тропическая, 26° в тени, а в комнатах 24°, даже трудно выдержать! Провели тревожную ночь и бодрствовали одетые…». Один из охранявших дом красноармейцев попытался тайком пронести к узникам именинный пирог, но был остановлен патрулем.

В начале лета семья стала получать тайные письма от людей, который утверждали, что готовят побег пленников. Эти письма передавал один из солдат конвоя. Вероятно, какие-то слухи дошли и до охранников, потому что они усилили меры предосторожности. Они также получили известия о бунте в Чешском легионе, солдаты которого ехали с Дальнего Востока. Вскоре чешские войска перерезали железнодорожные пути и стали приближаться к Екатеринбургу. В городе началась паника. Уральский облсовет потребовал немедленной казни Романовых. 3 (17) июля 1918 года царскую семью и оставшихся с ней врача и прислугу расстреляли в подвале Ипатьевского дома.

Ипатьевский дом. Место казни царской семьи и их слуг