Б Пилат - Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное

Спрашивается, если авторы евангелий писали художественное произведение, синтезируя образ своего героя, почему они не удержались от соблазна исключить из описания деяний Учителя последовательную приверженность иудейской религии? Нигде этого сделано не было. Ну хорошо, в молодости Учитель следовал вере отцов. Это понятно. Но далее. «Приближалась Пасха иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дом Отца моего не делайте домом торговли» (Ин. 2:13–16). Здесь у Иоанна был выбор. Нужно ли было трактовать образ Христа как защитника храма, нужно ли было отказывать ему в кротости? Иоанн не мучился выбором. Он не писал художественного произведения, не рисовал образ лидера, вождя или поборника веры. Перед ним была горячо почитаемая гениальная Личность, и он лишь выполнял свой долг, описывая реальность. Эта реальность, четырехкратно дублируемая евангелиями, — не единственный достоверный материал о Христе, которым мы располагаем.

Откроем «Географию» Страбона. Греко-римский или римский мир к тому времени был огромен, разноплеменен и многолик. Могли ли римские историки уделять такому малозначащему событию, как казнь какого-то иноземца в одной из десятков провинций империи, сколько-нибудь существенное внимание? Конечно нет. Подобные казни происходили везде и мало кого удивляли. Да и в течение всего I в. официальный Рим, мягко говоря, недолюбливал христиан. У римских историков того времени был богатейший материал, на тысячелетия ставший классикой. Одна блестящая эпоха сменяла другую. Диктатура, республика, империя, войны, разврат, вереница Цезарей. В свете стольких событий информация о раннем христианстве была во многом утеряна.

Иудея, рассыпавшаяся в 70 г. на множество общин по всему миру, оплакивала свой храм, веру, государство. У оставшихся в живых были огромные проблемы со спасением основ духовности (университет в Ямнии), с сохранением обычаев и, самое главное, — жизни. Что им было до христианской общины? Евангелистам было трудно. К тому времени точная дата рождения Христа, вероятно, была забыта, скорее, просто не зафиксирована, впрочем, как и его жизнь в младенчестве. Духовность, притчи, новые идеи доминировали в сознании, никто и не подумал спросить его мать, братьев и описать события его младенчества, юношества. Все знали, что это было во времена царя Ирода. Ведь это Ирод хотел смерти младенца, которому предрекали блестящее будущее. Еще помнили, что в те годы была перепись населения, но волны времени смыли ее детали. И это — первая тайна. Скорее всего, год смерти Христа достоверно был известен большинству евангелистов, и они, как могли, фиксировали его, но не ставили это самоцелью, а отражая те или иные события, увязывали их с этой печальной датой. Другие христианские авторы так или иначе также были вынуждены коррелировать события со смертью Учителя, и естественно, что материала, способного пролить свет на эту вторую тайну — год смерти Христа, существенно больше.

Эти проблемы, находки и догадки составят основу нашей книги.

Детальное освещение темы увековечения дат рождения и смерти Христа возможно только в контексте с динамикой возникновения евангелий.

Прошло несколько лет после смерти Учителя, и в кругу ближайших его сподвижников, не обязательно это были только апостолы, возникла мысль записать, увековечить, канонизировать речи, притчи, жизнь Спасителя. Христианство вовлекало в свою орбиту всё новых и новых верующих, и разночтения становились недопустимыми. Необходима была кристаллизация стержневой идеи жизнеописания Христа и его притч.

Первые логии, записки, черновики были собраны и обработаны до того, как апостолы покинули Иерусалим. Иисус не вел записей. Гениальная преамбула Иоанна «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1) вполне характеризует Христа. Он всегда стремился к близкому общению с народом. Именно теплота его слов и обращения с людьми создали тот живой образ, который только и можно было запомнить, запечатлеть в сердце. Вполне возможно, что в общине уже имелось достаточное количество членов, знающих языки и с радостью готовых запечатлеть любое Слово об Учителе. Но только кто-то из первых, из апостолов, должен был возглавить эту работу. Возможно, эту роль принял на себя Матфей Алфеев, в недалеком прошлом мытарь, так или иначе владеющий слогом. В другом раскладе это сделал кто-либо из членов галилейского ансамбля. Ни Иаков, ни Иуда, ни кто-нибудь другой из членов семьи Иисуса не привлекались к этой работе, только тем можно объяснить полное отсутствие сведений в логиях о жизни Христа после 13-летия и до начала служения. Скорее всего, ни Иаков, ни Петр на первом этапе не принимали участия в составлении записей. Тяжелый груз организационной работы по укреплению общины не оставлял им для этого свободного времени.