Б Пилат - Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное

Иудейский монотеизм был качественно иной религией, поставившей на новый уровень взаимоотношения людей и Бога. Нельзя утверждать, что монотеизм — чисто иудейское изобретение. Он был и у других народов, например у персов. Но Бог иудеев был другой бог: он был суров и справедлив, он через Моисея впервые вступил в контакт со своим народом, но это был не тот контакт, который так красочно описан в мифах, это была не просто прогулка Гермеса с очередным спутником или любовь Зевса с новой подружкой.

Основой этого принципиально иного монотеизма была Вечность и Незримость. «У Бога Израиля нет родословной, как нет родителей или потомства; он ни от кого не наследует и никому не завещает своей власти. Он не умирает и не воскресает. У него нет половых признаков или желаний, как нет нужды или зависимости от каких-либо сил вне себя» [23] Кауфман И. Религия древнего Израиля // Библейские исследования. М., 1997, вып.1, с. 30. .

Бог иудеев передал Моисею скрижали, и нравственный задел от этих десяти заповедей был грандиозен. Сам по себе факт передачи нравственной информации послужил огромным стимулом для выработки назиданий и законов.

«Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» (Втор. 8:3).

Не только факт выхода Бога из облака и встречи его с Моисеем был важен, а и то, что при этой беседе человеку было дано Слово.

И есть огромная справедливость в том, что Бог только единожды явил себя человеку. Этого было достаточно, чтобы стимулировать мысль многих поколений целого народа. Ибо первоначальная планка, установленная Богом этими десятью заповедями, в нравственном плане была очень высока. Но в какой-то мере эта планка была похожа на мираж, поскольку, хотя самосознание народа претерпевало существенные изменения, в реалиях соблюдать все эти заповеди, а затем и другие, рожденные уже самим народом, было трудно, неизмеримо трудно.

И еще, наряду с другими, уже вторичными заповедями родилась следующая, о справедливости которой можно долго спорить: «Господь обещал тебе ныне, что ты будешь собственным его народом, как Он говорил тебе, если ты будешь хранить все заповеди Его, и что Он поставит тебя выше всех народов, которых Он сотворил, в чести, славе и великолепии, и что ты будешь святым народом у Господа Бога твоего, как Он говорил» (Втор. 26:18–19).

Сам факт богоизбранности, данный народу, обитающему географически не где-нибудь в изоляции, например на острове Пасхи, а в самом пересечении евро-азиатских торговых маршрутов, принес много бед, в первую очередь самому этому народу. Надо сказать, что, может быть, в другом случае факт богоизбранности не оказал бы столь доминирующего влияния на историю, попади он, к примеру, на почву, не столь обильно удобренную интеллектом и высокой жизненной активностью. Но что случилось, то случилось. Иудеи мгновенно подхватили факел богоизбранности, ярко раздут ли его и, что соответствует духу этого народа, стали размахивать им из стороны в сторону.

На первых порах им сопутствовала удача. Сравнительно небольшое племя сделало резкий интеллектуальный скачок. Многие окрестные племена, с которыми оно вело бесконечные войны, и причем довольно часто терпело поражение, не выдерживали постоянного давления этой высокоорганизованной структуры. Более чем через тысячу лет великая татаро-монгольская общность, объединенная Чингиз-ханом, а затем его последователями, покорила полмира, но вскоре, со смертью лидера или лидеров, через несколько поколений рассыпалась на отдельные территории. В случае Иудеи лидер — богоизбранность — был бессмертен. Подобно Давиду против Голиафа, вновь и вновь вели войны иудеи, поглощая, ассимилируя соседние мелкие племена и передавая им свою идеологию. Этот период непрерывных войн и стычек продолжался сотни лет. Необходимость выжить в такой немирной обстановке консолидировала народ не только в плане поиска новых средств борьбы, а и в сфере идеологии. Он к этому времени уже воспел свои мнимые и реальные подвиги, канонизировал их и превратил в Завет.

Приход Ассирии и Вавилона на землю Иудеи и Израиля уже ничего не менял. Духовная ограда вокруг этой общности людей уже была построена. Поражение, которое они потерпели от Ассирии и Вавилона, можно было только условно назвать неудачей. Это было поражение высокоинтеллектуальной небольшой общности людей от значительных по размеру восточных государств с многочисленной армией. С точки зрения иудеев, покорившие их народы были варварами. Смерч этого варварства, ворвавшись на их землю и наткнувшись на щит духовности, уже ничего не мог сделать. Не следует забывать, что и Ассирия, и Вавилон были типичными восточными колоссами без фундаментальной организованности и привычки к порядку. Они побеждали своей массой и вовсе не ставили перед собой цель борьбы с божествами покоренных народов, а в особенности борьбы с Незримым. Для иудеев же очередное поражение было простым звеном в цепи времени. Они проигрывали сражения и раньше. Пусть это последнее поражение более чувствительно, что из того? Ну, в цепи сгорело или оборвалось не одно звено, а несколько. Они восприняли эту трагедию в своей истории как нечто обыденное, их барды воспели мужество народа, и всё. А факел богоизбранности разгорался все ярче и приобретал новые краски. Их колена, уведенные в плен, не только ни на минуту не теряли из виду этот факел, а, наоборот, постоянно подпитывали, изощряли и развивали идеи монотеизма, находя благодарных слушателей, как среди плененных народов, так и среди победителей. Миграция в эти времена поражений отнюдь не ухудшилась, а идеи не имеют границ. С этого времени и до эпохи Александра Македонского иудеи одерживали непрерывные победы, поскольку никто не воевал с их Незримым, и они шаг за шагом отвоевывали у мира как географическое, так и духовное пространство. Александр Македонский, получивший великолепное светское воспитание, придавал вопросам веры слишком малое значение, но со всей своей гениальностью быстро оценил хозяйственную и интеллектуальную сметку иудеев. Возможно, вопрос богоизбранности вызывал у него лишь улыбку, вполне вероятно, что он, занимаясь делами огромной империи, не придал ему вообще никакого значения. Во всяком случае, он палец о палец не ударил для борьбы с Незримым. Его больше привлекали зримые вещи — Индия например.