Андрей Франц - Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании

Элементарный пример. Ермак со товарищи покоряет Сибирь. Что сделал бы на его месте португалец, голландец, англичанин? Правильно, организовали бы частную компанию по эксплуатации богатств завоеванных территорий. Что же делает Ермак? "Приводит Сибирь под государеву руку"! Плохо ли это, или хорошо, но для нас государство и только государство является универсальным инструментом социального действия .

В России так и не возникло сословия, самостоятельно утвердившегося на мировых рынках и имеющего базу собственной устойчивости вне государства. Все, что мы можем и умеем делать, мы можем и умеем лишь в государстве и посредством государства. Русская аристократия не освоила иных кроме государства инструментов социального доминирования.

Увы, государство — это наше все . В прямом смысле этого слова. Это культурный код, вшитый русскому человеку веками весьма специфического развития великорусского этноса. Ибо от мест формирования другого культурного кода — рыночного, великорусский этнос был физически отрезан в течение всех столетий его созревания и развития. Даже воровать как следует, и то русский в состоянии только в государстве и через государство.

Отныне и вовеки государство оказывается единственным серьезным активом российских элит. Рынки и возможность подняться на торговле остались где-то далеко за горизонтом. И, соответственно, все кризисы отечественных элит, в ходе которых они подвергались разнообразным санкциям — от легкого порицания до серьезного вырезания — были вызваны неаккуратным их обращением с этим вот активом. С государством.

Итак, государство. Московское государство. Что же в нем было такого, что — на взгляд просвещенных европейцев — превратило русских в "рабов, рабов сверху донизу"? Причем, еще раз повторимся, чтобы не забыть: речь исключительно о "рабстве" аристократии. До рабства социальных низов никому и никогда в Европе дела не было. Народное рабство вытаскивали на свет исключительно по необходимости, для нужд информационного террора.

А вот "рабство" высших классов действительно служило источником фундаментальной психологической несовместимости европейской и русской аристократии. Когда, при каких условиях и из каких необходимостей возникло это "рабство"?

Будем смотреть. И выискивать те эпохи и те причины, в силу которых русская аристократия — высший и, хотя бы поэтому, самый свободный класс русского общества оказался вдруг в "рабстве".

Начнем, как всегда с самого начала. Была ли в "рабстве" киевская аристократия? Ни в коем случае! Древнерусский вариант лучших людей вполне соответствовал передовым образцам своего времени. Соответствовал самым придирчивым требованиям к вольности аристократии. Купеческая старш и на торговых городов на путях из варяг в греки, да плюс к ней нанимаемые пришлые княжьи дружины, обеспечивающие безопасность торговых путей — все это составляло вполне достойную часть торговой цивилизации IX–XI столетий. Вне всякого сомнения, это был золотой век свободы для лучших людей .

Но все это удовольствие закончилось в сороковых годах XIII века. Разодранная княжескими междоусобицами, молодая днепровская Русь оказалась неспособной соответствовать высокому статусу торгово-пиратской державы. И была в рамках проекта "татаро-монгольское иго" стесана старыми и умными итальянскими конкурентами чуть ли не до самого базальта.

На сотни лет вперед южнорусские земли превращаются в Дикое Поле, ставшее единственным памятником проигравшим. Лузерам. Позволив обыграть себя итальянцам, киевская аристократия не только погибла сама, но и навсегда утратила перспективу для русских элит на занятие доминирующих позиций в мире.

Никогда более русский этнос не сможет уже создать торговой цивилизации, являющейся лидером и двигателем европейского развития последнего тысячелетия! Ослабив своим княжеским беспределом собственное государство, киевская аристократия проиграла конкурентную борьбу итальянцам, навсегда выведя русское племя из числа торговых народов. То есть, фактически — перекрыв ему магистральный путь европейского развития.

Следующий выпуск русской аристократии — это аристократия северо-восточных княжеств, находящихся под "татаро-монгольским игом". Наиболее распространенная версия о происхождении "русского рабства" относится как раз к этому периоду. Дескать, пройдя школу "монгольского рабства", школу монгольской азиатчины, будучи в течение двух столетий "в рабстве" у монголов, русская аристократия и научилась этому самому "рабству". Переняла азиатский, рабский политический стиль. Сама переродилась в рабское сословие. Именно эту концепцию и разделяет (или делает вид, что разделяет) г-н Познер, противопоставляя Возрождение на Западе и "татаро-монгольское иго" на Руси.