Андреас Зегер - «Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника

Мюллер был умным, способным человеком, невероятно трудолюбивым. Это вовремя заметило его руководство и стало назначать Мюллера на все более ответственные должности. Правда, не обошлось без нареканий от партии и СД, а также от служащих-подчиненных, недовольных тем, что на руководящей должности находился человек, не состоявший в партии, а позже не являвшийся «почетным членом». Характер Мюллера проявлялся в его рассуждениях об обязанностях, о приказах и их выполнении. Сразу после школьной скамьи во время первой мировой войны Мюллер «встал под знамена», как тогда говорили, и, будучи технически развитым и мужественным молодым человеком, записался в летную группу, стал летчиком и получил железный крест первой степени, который ему явно не подарили. Он привнес в свою гражданскую жизнь солдатскую выправку и накопленный военный опыт.

Особенностью его характера было поразительное чувство ответственности, не позволявшее ему избегать опасности, особенно в войне против большевизма, что доказало его поведение в последние дни рейха. Он учился послушанию, которое необходимо во все времена и во всех общественных учреждениях. Несмотря на требуемое начальством беспрекословное повиновение, он, используя убедительные аргументы, смог многое предотвратить, о чем общественность так никогда и не узнала. При этом у него хватало мужества сказать своему начальству слова, основанные на принципах человечности и справедливости. Если он не мог добиться приема у руководства, то это не его вина, поскольку его должность в то время была слишком незначительной, и большое внимание уделялось строгому выполнению приказа. Нельзя не отметить тот факт, что для человека, занимающего такую должность в управлении полиции, было небезопасным вызывать подозрение в саботаже или сочувствии к противнику, отсрочивать выполнение высочайших приказов, и которому необходимо было постоянно рапортовать верхушке власти об их исполнении. Всегда имея возможность применить формулировку «действия, направленные на разложение вооруженных сил», СС и полиция постоянно находились под рукой главным образом потому, что имя их руководителя было Гиммлер.

Мюллер попал на руководящую должность благодаря своему профессиональному прилежанию и организаторским способностям. Он был начальником и другом одновременно, но все в свое время. До сих пор неизвестно, скольких людей он выручил, как часто он заступался перед высоким руководством за своих подчиненных, а также за арестованных, если была возможность что-либо сделать.

Я вспоминаю один случай: Гиммлер приказал высадить солдата-охранника СС из курьерского поезда и приговорил его к четырем неделям заключения в темном карцере за то, что солдат заснул во время поездки. Мюллер достал свидетельство окулиста, в котором говорилось, что при долгом нахождении в темноте у солдата может развиться глазная болезнь. После вмешательства Мюллера наказание было заменено обычным арестом.

Мюллер никогда не действовал из «фанатической преданности фюреру», как говорили в третьем рейхе, он действовал, как считал необходимым, в соответствии со своими профессиональными обязанностями и занимаемой должностью, которую он однажды получил и оставить которую он не считал возможным, это было бы для него равносильно предательству и трусости. Необходимо понимать, что высшее руководство в связи с ухудшением положения на фронтах вело себя все ожесточенней и непредсказуемей, что очень тревожило Мюллера. Следует также отметить, что Мюллер не может являться ответственным за положение дел в концлагерях, поскольку лагеря подчинялись Гиммлеру и Полю.

В заключение я хотел бы сказать, что характер Мюллера нужно рассматривать со времен его становления в первой мировой войне и далее, учитывая все возраставшую угрозу большевизма, борьбе с которым он посвятил всю свою жизнь.

Политическое становление Мюллера: до 1933 г. он являлся сторонником баварской народной партии, имевшей в те времена свою ячейку в Вирваре. В НСДАП он пришел не «душистой фиалкой», а только через несколько лет и только для того, чтобы избежать постоянных нападок. Уже отмечалось, что он не лучшим образом отзывался о некоторых проявлениях национал-социалистической системы. Он‘был не тем человеком, у которого опускались руки!

Заслуживающим внимания является следующее: Мюллер рассматривал эту войну как большое несчастье, как начало конца. Когда господа видели себя уже в Лондоне, диктующими условия мирного договора, и говорили, что «после победы мы будем…», он мог только покачать головой, поскольку он знал сильные стороны большевизма лучше, чем ОКВ, сообщавшая фюреру о победах на каждом шагу. Я был свидетелем того, что после военной кампании в Польше в Берлине распространился слух, будто Гитлер начал переговоры с Чемберленом о мире. Эти слухи в мгновение ока распространились по всему Берлину, о чем не мог не узнать и Гитлер. Он отдал приказ арестовать распространителей слухов, хотя немногим позже в рейхстаге он произнес свою знаменитую речь о мире. Мюллер был тем человеком, который благодаря хитрой тактике заставил руководство понемногу забыть об отданном приказе. После этого он сказал мне: «Война продолжается, в конце ее мы выйдем на баррикады против русских, через несколько лет мы поговорим об этом!» В 1945 г. мы вернулись к этому вопросу, когда прощались друг с другом. Возможно, здесь подходят слова: «Перенеся от партии и ненависть и милость, его характер изменяется в ходе истории».