Вольдемар Балязин - Николай I, его сын Александр II, его внук Александр III

За неделю до этого Николай заболел, как считали врачи, легкой формой гриппа и, по их совету, до 9 февраля не выходил из Зимнего дворца – морозы в эти дни превышали 20 градусов.

А меж тем из-под Севастополя шли известия одно хуже другого, из-за чего император сильно нервничал и пребывал в постоянном унынии. Придворные понимали, что близящееся военное поражение заставит Николая сесть за стол переговоров в качестве побежденного, чего он не сможет перенести. Николай стал раздражительным, несдержанным, склонным к необдуманным решениям. И одним из таких совершенно неожиданных решений стало странное желание больного императора выехать утром 9 февраля на смотр маршевых батальонов. Причем Николай приказал подать себе не теплую шинель, а легкий плащ и, как обычно, открытые сани.

Доктор Ф. Я. Каррель сказал императору: «Ваше Величество, в вашей армии нет ни одного медика, который позволил бы солдату выписаться из госпиталя в таком положении, в каком вы находитесь, и при таком морозе в 23 градуса». Наследник и слуги стали просить Николая хотя бы одеться потеплее, но он сел в сани и умчался в манеж, где было так же холодно, как и на улице. Николай пробыл там несколько часов, а потом долго еще ездил по городу и приехал домой с высокой температурой, которая держалась всю ночь. И тем не менее на следующее утро он снова выехал в манеж инспектировать маршевые батальоны, хотя мороз стал еще сильнее, а кроме того, поднялся пронизывающий ветер. Вернулся Николай совершенно больным и тотчас же свалился в постель. И все же могучий организм победил. 12 февраля он, несмотря на температуру, уже принимал с докладами и среди прочих сообщений узнал о том, что накануне в Инженерном замке, в Макетном зале, где стояли макеты всех крепостей России, в том числе и макет Севастополя, видели двух иностранцев, попавших туда неизвестно каким образом и свободно срисовывавших план города и крепости.

Макетный зал считался совершенно секретным, и ключ от него находился у коменданта Инженерного училища, старого заслуженного генерала А. И. Фельдмана, причем ему категорически было запрещено пускать в зал кого-либо из посторонних. Ко всему прочему, один из офицеров, бывших в зале, не задержал иностранцев, а просто предложил им уйти из училища, что те немедленно и исполнили.

Николай, узнав об этом, пришел в страшную ярость и помчался в Инженерный замок. Едва переступив порог, он стал кричать, и, когда прибежал испуганный Фельдман, то слова «безмозглая скотина» и «старый идиот» были самыми пристойными, какие он услышал от царя. Все это император высказал при офицерах и юнкерах и выскочил за порог, не попрощавшись, как и вошел, не поздоровавшись. Военные инженеры много раз встречались с Николаем, видели его в разных ситуациях, но столь разъяренным – никогда.

Совершенно расстроенный, император вернулся в Зимний дворец, где его ожидало еще одно, более подробное сообщение из Крыма о неудаче, постигшей Хрулева под Евпаторией. Первым побуждением Николая было снять с поста командующего Меншикова, которого он считал главным виновником случившегося, и назначить на его место М. Д. Горчакова с сохранением за ним и прежней должности главнокомандующего. Однако в этот день он сдержался.

Известие о падении Евпатории буквально подкосило Николая. Он бродил по залам Зимнего дворца, горестно восклицая: «Бедные мои солдаты! Сколько жизней принесено в жертву даром!»

Картины осажденного Севастополя, к бастионам которого подходили все новые и новые силы союзников, постоянно стояли перед глазами Николая. Именно 12 февраля, когда он узнал о поражении под Евпаторией, император впервые не принял министров, пришедших к нему с докладами, и за весь день не прикоснулся к пище. В ночь на 13-е он то бродил по залам дворца, то молился, но ни на минуту не сомкнул глаз. С этого времени Николай перестал спать, никого не желал видеть и порой глухо рыдал, стараясь заглушить звуки плача. Он понимал, что гибнет дело всей его жизни, но не мог ничего сделать.

Впоследствии, анализируя главную причину крушения николаевского режима, академик В. О. Ключевский писал: «Николай поставил себе задачей ничего не переменять, не вводить ничего нового в основаниях, а только поддерживать существующий порядок, восполнять пробелы, чинить обнаружившиеся ветхости с помощью практического законодательства и все это делать без всякого участия общества, даже с подавлением общественной самостоятельности».