Петр Мультатули - «Ледокол» для Наполеона [Лживый миф о «превентивной войне»]

Итак, не возникает никаких сомнений, что нападение России на Французскую империю было невозможно ни в 1811, ни в 1812 г. Однако непосредственно перед началом войны со стороны императора Александра был предпринят ряд действий, которые можно было бы истолковать как подготовку превентивного удара. Весной 1812 г. царь неоднократно предупреждал Наполеона, что если его войска перейдут через Одер и двинутся к Кёнигсбергу, он даст приказ своей армии вступить в Восточную Пруссию. По воспоминаниям генерала А. П. Ермолова, весной 1812 г. « со стороны нашей, казалось, все приготовления были к наступательной войне: войска приближены к самым границам, магазины ( т. е. склады с продовольствием. — Прим. авт.) весьма важные, заложены в Белостокской области и Гродненской губернии, почти на крайней черте пределов наших» [128] Записки Алексея Петровича Ермолова о войне 1812 года. С. 8. . 14 апреля Александр I выехал в Вильно, чтобы «на месте определить планы действий». Но ещё до отъезда царь узнал, что австрийский император Франц, испытывая сильнейший нажим «доброго и любящего зятя» Наполеона, был вынужден согласиться послать в русский поход корпус в 30 тыс. человек. Александр I объяснил Барклаю, что австрийский фактор делает переход прусской границы невозможным, тем более что «Наполеон обещал не занимать Мемеля и Кёнигсберга». Всё это очень не похоже на государя, прекрасно знавшего двуличную натуру Бонапарта. Но удивляет другое: после решения царя не переходить границы ни один «магазин» не был отправлен в тыл, а 27 апреля 1812 г. посол в Париже вручил Наполеону ультимативное требование отвести войска из Пруссии или хотя бы гарантировать такой отвод в ближайшем будущем. В ответ Наполеон после гневной тирады дал понять, что подобное соглашение в принципе не исключено, а потом стал тщательно избегать любых контактов с русским послом. О. Соколов совершенно правильно объяснил причину подобного поведения: «Он боялся отказать, так как не хотел, чтобы русские войска перешли в наступление и сорвали тем самым его тщательную подготовку к кампании» [129] Соколов О. Битва двух империй. С. 661. . Но именно этого и хотел Александр I! Вся его «подготовка» к войне была ничем иным, как большой политической игрой, призванной дезинформировать Наполеона и заставить его начать наступление. Эта игра полностью удалась.

Понимая, что победить огромные полчища в генеральном сражении невозможно, что любой его исход, даже успешный, будет гибельным для русской армии, император Александр выбрал единственно верную тактику — начал заманивать неприятеля, отступая в глубь России.

Ярчайшим примером этой тактики служит знаменитый Дрисский лагерь, который являлся частью стратегического плана генерала К.-Л. Пфуля (или Фуля). Сколько раз советская историография высмеивала «глупого пруссака» и «бездарного» императора, которые чуть не погубили армию, собрав её в одном лагере! Вдоволь поиздевался над русским командованием и О. Соколов, заявивший, что «так называемый „план Фуля “ был не последовательным проектом оборонительной войны, а просто-напросто бессвязным набором схоластических размышлений. Эти „планы“ не получили никакого официального одобрения, но при этом русские войска расположились вдоль западных границ империи в соответствии с идеями немецкого прожектёра!» [130] Соколов О. Битва двух империй. С. 716–717. 200 лет назад Александр стремился, чтобы Наполеон думал так же, как и г-н Соколов сегодня. На самом деле Дрисский лагерь был искусно расставленной царём ловушкой для Бонапарта и его армии. Лагерь играл роль современных надувных танков. Главное было заставить Наполеона поверить, что русские войска соединятся и будут обороняться именно под Дриссой. По этому поводу П. Грюнберг пишет: «Эта видимость создавала желаемую иллюзорную перспективу для Наполеона: не надо поодиночке давить русские корпуса в приграничной зоне. Пусть сконцентрируются в нелепом лагере, построенном по плану академического чудака. Впереди их окружение в этом лагере и разгром, победа выше Ульма и Аустерлица. Убеждённость в том, что противники способны только повторять одни и те же ошибки из кампании в кампанию и совершать новые, подвела французский главный штаб и излишне самоуверенного полководца. Работа по дезинформации противника русскими проделана была огромная» [131] Грюнберг П. Н. Указ. соч. С. 210. .

При приближении противника к Дриссе лагерь был немедленно оставлен, что стало для Наполеона полной неожиданностью: русские ушли в неизвестном направлении. Война приобретала для захватчиков зловещий характер. Стало ясно, что Александр I переиграл Наполеона, введя его в заблуждение. Самое смешное, что О. Соколов даже это ставит в вину русскому царю! «Если бы в русской армии был твёрдо принят ясный и последовательный план отступления, для подготовки которого проводились бы столь же ясные и последовательные мероприятия, это не могло бы скрыться от Наполеона» . Наверное, по О. Соколову, самый лучший план, который могло бы придумать русское командование — это попросту сдаться «гениальному полководцу», как это «благоразумно» сделали Австрия и Пруссия. Слава Богу, 200 лет назад наш царь и наш народ думали совершенно иначе.