Михаил Магид - За Советы без коммунистов! [СИ]

Советы, возникавшие когда-то как стихийные органы рабочего самоуправления, были, подобно профсоюзам и фабзавкомам, превращены в часть государственной машины, в "приводные ремни" и проводника воли большевистской партии. Из них были вычищены все оппозиционные элементы. Это вполне соответствовало логике централизованного управления страной, как единой фабрикой. Именно такую "фабричную" логику Ленин отстаивал в своей работе “Государство и Революция”, когда он брал за образец социалистического производства… прусскую государственную почту!

Идея советов была изначально выдвинута самими рабочими, а не партиями, во время революции 1905 года. Тогда по всей стране было избрано множество стачечных комитетов, которыми руководили (в отличии от некоторых современных стачек) не оплачиваемые функционеры-чинуши из ФНПР или парткомычи из КПРФ, а делегаты общих собраний трудовых коллективов. Стачкомы, получившие название СОВЕТЫ, не ограничивались, однако, забастовками, но стремились взять под контроль управление общественной жизнью российских городов. Все партии в то время, включая и большевиков, отнеслись к этой идее более чем прохладно. Ведь партийцы, считающие себя “авангардом”, руководящей и направляющей силой общества всегда презирают рабочих и крестьян, считая их быдлом, не способным к самостоятельной защите своих прав. А потому, партийцы всех мастей никогда не доверяли собственно массовым самостоятельным инициативам пролетариата. Но, поскольку, идея советов приобрела огромную популярность среди рабочих, партии попытались перехватить инициативу и возглавить советы, то есть захватить советсткое движение изнутри.

Основой системы советов изначально было делегирование, императивный мандат, выдававшийся собранием трудового коллектива или сельской общины делегату. И именно поэтому, партийный принцип вообще противоречит аутентично-советскому приципу (и в этом была слабость русской революции, ее двойственность). Во всяком случае, делегат совета должен быть подотчетен, прежде всего, избравшему его суверенному общему собранию и обязан действовать в жестких рамках наказа общего собрания, которое его может отозвать в любой момент, в случае невыполнения наказа. Однако ни большевики, ни все прочие партии, за исключением левых эсеров, никогда не считали советы самостоятельной структурой и никогда не признавали за трудовым народом право на управление самим собой. Первое радикальное нарушение права отзыва и делегирования, совершенное партией большевиков, датируется январем 1918 года. Большевики запретили отзыв делегатов советов рабочими питерских заводов из Петросовета, так как влияние их партии в городе стало падать. В дальнейшем подобная политика приобрела всеобщий характер. Вот как, например, описывает ситуациию в Туле, 1918 году один из местных большевистских руководителей Копылов: “После перехода власти к Совету начинается крутой перелом в настроении рабочих. Большевистские депутаты начинают отзываться один за другим, и вскоре общее положение приняло довольно безотрадный вид… Пришлось приостановить перевыборы, где они состоялись не в нашу пользу”. В процессе увольнения пришлого, неквалифицированного элемента “на заводах сложилось прочное кулацко-контрреволюционное ядро” — так Копылов характеризует кадровых, высококвалифицированных тульских рабочих-металлистов.

Другие партии, эсеры и меньшевики, тоже занимались подобными вещами, достаточно почитать записки о революции Суханова или любые другие источники. Политика эсеровско-меньшевистского большинства в Петросовете летом-осенью 1917 года, не может быть охарактеризовано иначе, как сплошная череда грязных трюков и манипуляций. Интересную позицию занимали, в ходе революциии 1917–1921 гг. эсеры-максималисты (Союз Социалистов-Революционеров Максималистов — ССРМ — никогда не считал себя партией). Фактически, они были единственной леворадикальной группой, поддержавшей идею беспартийных рабочих собраний, весной 1918 года — Собраний Уполномоченных, хотя ненавидели эсэров и меньшевиков, имевших влияние в СУ. При этом они настаивали на том, что принцип выборности в СУ должен быть территориально-производственным, а не партийным, и что кем бы ни был делегат, он должен был бы отчитываться прежде всего перед коллективом, его избравшим, а не перед партией. Поэтому максималисты были сторонниками постоянного функционирования съездов советов (а не роспуска их, с заменой исполкомами советов), активизации фабричного самоуправления, сельского коммунитаризма и т. д. Но влияние антивождистских и антипартийных социально-революционных групп было невелико, большинство же работников долгое время не осознавало всю губительность сложившейся ситуации и хотя люди пытались наладить советскую систему самоуправления, они продолжали доверять партиям, которые бессовестно их обманывали. Этот обман окончательно стал ясен большинству крестьян и работников только к 1921 году, когда страна уже была истощена гражданской войной. К этому моменту большинство трудящихся осознало, что большевикам нечего предложить стране, кроме голода, лжи и репрессий.