Михаил Магид - За Советы без коммунистов! [СИ]

В 1921–1923 годах свыше двух миллионов человек- мужчин, женщин и детей- погибли от голода- следствия продразверстки. Поволжье является зоной рискованного земледелия, здесь раз в несколько лет случается засуха и поэтому крестьяне вынуждены были держать огромные запасы зерна и продовольствия. Большевики отлично это знали. Но для большевиков, вообще не считавшие крестьян полноценными людьми, здесь и не было никакой проблемы. Они изъяли все, что можно было изъять… случился засушливый сезон… и два миллиона человек погибли. Это преступление Ленина и Троцкого стало такой же частью мировой истории, как Гулаг, Освенцим и Хиросима.

В числе великих народных движений в XX-ом столетии особое место занимает западно-сибирское восстание 1921 года. Не только по причине огромной численности повстанцев (свыше 100.000 человек) и не только по причине охвата им колоссальных территорий, но, и прежде всего, как яркий пример выработки массовым движением собственной политической и социальной программы ВОПРЕКИ идеям партий, принимавших активное участие в событиях.

Всю осень 1920-го года сибирское большевистское руководство усиленными темпами выкачивало хлеб. В Ишимском уезде, который стал позднее эпицентром восстания дошло до того, что у крестьян был отобран весь семенной хлебный фонд, так что, по словам большевизированного “анархиста” Якова Майерса, фактически руководившего в этом уезде разверсткой в декабре 20 го года, хлеба “не осталось даже для обсеменения одной десятины”. Этот член американской Федерации Анархистов и ЦК ИРМ — синдикалистского профсоюза — Индустриальные Рабочие Мира, ставший горячим сторонником “единства с большевиками”, был одним из самых циничных и жестоких руководителей местного большевистского режима. Вообще продразверстка в Тюменской губернии была тотальной, именно поэтому губерния стала главным очагом восстания. Пассивность крестьян, оказавшаяся лишь затишьем перед бурей, ввела большевистских вождей в заблуждение, они даже отменили (4 декабря) военное положение в Сибири (постановлением сибирского ревкома). Однако, первого февраля 1921 года предсибревкома Смирнов телеграфировал в Москву, что “крестьяне-коммунисты ненадежны, а местами открыто выступают против разверстки. Во главе начавшегося восстания, по его мнению, стоял крестьянский союз и Смирнов полагал, что “крестьяне-коммунисты могут с ними соединиться”. Он не ошибся, крестяне — коммунисты и некомунисты, члены союзов трудового крестьянства, демобилизованные красноармейцы, члены охотничьих артелей и маслодельческих кооперативов, объединились в могучее повстанческое движение, надежно перекрывшее источники сибирского хлеба.

В Сибири формально отсутствовала общинная система. Фактически, однако, важным для существования сельского общества институтом, как показал ход восстания, оставался сельский сход, именно он, как это было и во время чапанной войны, организовывал штабы повстанческой армии, переизбирал советы. Функции взаимопомощи и коллективного пользования орудиями производства взяли на себя, еще в дореволюционное время, кооперативы и артели, ставшие по мнению эсеровских экономистов “суррогатами общины”. Так, сибирская маслодельческая кооперация действовала еще в дореволюционное время столь успешно, что практически вытеснила с рынка частных производителей (см. исследования Чаянова).

Идея советов пустила в Сибири особенно крепкие корни. Огромные богатые сибирские села (иногда в несколько тысяч жителей) были сильно удалены от городов и друг от друга. Хотя они и были зависимы от обмена с городами, все же степень их экономической и социальной самостоятельности была выше, чем где-либо еще. Подобное положение способствовало выработке у крестьян навыков самоорганизации и взаимопомощи. Они меньше других нуждались во власти центрального правительства, так как не видели от него существенной помощи, ни в царское, ни в большевистское время, а только поборы и издевательства (об этом писали потом, после восстания 1921 года и сами большеки) и потому научились решать многие свои проблемы самостоятельно. По оценке чекистов, в советах (без коммунистов) крестьянство Сибири увидело способ децентрализованного управления, что было для него в высшей степени важно (но не полной автаркии, она в этих условиях была невозможна).

В особом положении оказались в условиях продразверстки те, кто жил охотой охотничьих артелей. Обычно они продавали пушнину, либо выменивали ее на хлеб и другие продукты. Однако, в условиях разверстки они полностью лишились такой возможности. Поскольку члены этих артелей обычно не имели собственного хозяйства, они в буквальном смысле слова, остались без хлеба. Если же они пытались приностить из леса дичь, то она конфисковывалась продотрядами, вместе с другим продовольствием. Большевики, впрочем, не учли того обстоятельства, что эти люди были вооружены, а так же знали тайгу как свои пять пальцев, то есть являлись идеальным контингентом для паритизанской войны.