Абел Аганбегян - Сибирь не понаслышке

Один из нас, азартный в ту пору турист, узнав об этом, незамедлительно же и отправился в Тоджу, и сколько потом прекрасных уголков и творений природы и в нашей стране, и за рубежом ни приходилось ему видеть, он и сейчас безоговорочно считает: нет на земле места прекрасней Тоджи!

Сибирь поэтическая. Сибирь живописная. Сибирь экзотики, приключений, открытий. Сибирь первых троп и верных спутников в тяжелых походах!

У этой Сибири свои служители, свои поклонники, свои певцы. Мы, авторы, не геодезисты, не изыскатели, не лесоводы. Не пришлось нам отмерить собственными ногами тысячи километров по ущельям и хребтам Саян, по труднодоступным пространствам горно-таежной Сибири и крайнего северо-востока, как инженеру геодезисту и писателю Г. Федосееву. Нет у нас за плечами и более чем сорокалетних экспедиционных скитаний инженера-изыскателя А. Побожия, еще в 1933 году получившего задание определить, можно ли пересечь железной дорогой Байкальский, Северо-Муйский и другие горные хребты, и назвавшего БАМ "самой трудной трассой" своей жизни. Не жили мы месяцами и в глухих сибирских урманах, как, например, биолог Г. Крылов, твердо разделяющий коллективное убеждение, вынесенное из опыта многих и подкрепленное собственным: у сибирского лесовода должен быть ум математика, биолога и экономиста одновременно, торс атлета, ноги быстроходного бегуна, руки хирурга, глаза охотника, художника, слух музыканта, сердце храбреца и эстета.

Мы не искали в Сибири ни ценных месторождений, ни стоянок древнего человека, ни площадок для будущих строек и городов. Мы можем только догадываться о том, что испытывает человек, первым ступивший на кусок еще никем не виденной земли, первым застывший перед наскальными рисунками палеолитического охотника, первым распознавший огромные богатства медной горы. Мы знакомы с их работами и достижениями, мы слышали их с трибун научных конференций и острых деловых совещаний. Их, бывалых путешественников, людей, безусловно, незаурядного мужества и смелости, при всей разности занятий, характеров, судеб роднит одно общее свойство: их тяготит, как правило, необходимость "светского", что ли, общения, вынужденное представительство, повышенный интерес к их персонам.

"Уголь нашли невооруженным глазом", - шутят в городе Нерюнгри. А почему, собственно, шутят? "У нас разрабатывают то, обо что спотыкаются". Это расхожий якутский афоризм произносится с улыбкой, небрежно, как бы между прочим. Кто же "споткнулся" об южноякутский уголь?

Угольщики проводили Всесоюзное совещание по проблемам формирующегося Южно-Якутского комплекса и не где-нибудь, а в столице территориально-промышленного комплекса (ТПК) городе Нерюнгри, который пока точнее было бы назвать завязью будущего города. И угольщики с пристрастием допытывали геологов: что характеризует пласты, где проходит нижняя граница окисленных углей, каковы параметры качества углей, размеры запасов в предполагаемых шахтных полях района?

Шестьдесят-семьдесят придирчивых, настороженных, атакующих мужчин, а перед ними у карт и схем смуглая красивая женщина, на вопросы отвечает невозмутимо и четко, держится с большим достоинством, быстро и точно реагирует на реплики, убеждает профессиональной уверенностью, хранит в "ближней" памяти десятки цифр, названий, сведений.

Здесь ее знают многие. Это Саима Сафиевна Каримова, главный геолог Южно-Якутской комплексной экспедиции, Герой Социалистического Труда. Любит ли она Сибирь? Как ей здесь живется?

Говорят, у нее в подчинении 200 человек. Говорят, есть дети. И вообще говорят о ней с восхищением: героиня! Увы! С ней самой поговорить не удается: выступив и ответив на вопросы, С. Каримова торопливо покидает совещание - дела!

Кажется, они, геологи, столько уже нашли здесь, что запасы одних железорудных месторождений оцениваются миллиардами тонн, а она закончила свое выступление словами: "В ближайшие пять лет планируем заниматься исключительно поисковыми работами. Предполагаем, что будут еще и медь, и железо, и уголь, и редкие металлы, и строительные материалы, и подземные воды, которые очень нужны и новому городу, и новой промышленности. В одном только Алдан-Чульманском, или Центральном, районе насчитываем 20 перспективных площадок".

И уехала. И увезла с собой нерассказанную повесть о том, как она или ее товарищи "споткнулись" об якутский уголь, якутское железо. Может быть, это в самом деле было очень просто?

Но вспоминались почему-то слова адъюнкта А. Миддендорфа (позднее действительного члена Петербургской академии наук), возглавившего в 1840 году специальную экспедицию академии в Сибирь для выяснения загадок мерзлоты и мамонтов и так передавшего то жуткое впечатление, которое произвели на него якутские стужи: "Ртуть цепенеет, и из нее можно лить пули; ее можно рубить и ковать, как свинец. Железо становится хрупким и при ударе брызжет обломками, как стекло. Дерево, в зависимости от содержащейся в нем влаги, становится крепче железа и противостоит топору так, что только в сухом виде оно рубится и колется. С сильным треском лопаются одно за другим могучие деревья векового леса".