Десмонд Сьюард - Генрих V

Ричард вскоре понял, что Англия просто не может себе позволить продолжать войну, поскольку расходы на нее были источником ослабления английской монархии. В восьмидесятые годы XIV века парламент неоднократно отказывался вводить налоги, необходимые для ее содержания, проявляя тем самым нескрываемое желание в большей степени контролировать центральную власть. Он восхищался французской цивилизацией и французской роскошью, проявляя странное для его возраста безразличие к воинской славе. Он был совершенно прав, полагая, что сравнительно бедная Англия с ее немногочисленным населением не должна была пускаться в заморские авантюрные завоевания. Тем не менее, он явно переоценивал силу Франции, иллюзорное представление о которой создавалось блеском и богатством монархов Валуа [11] Валуа — династия французских королей (1328-1589 гг.). Первым королем этой династии был Филипп VI (1328-1350). При нем началась Столетняя война (1337-1453). (прим. ред.). и французской знати. Последняя была не только куда богаче и независимее своего короля, который к тому же страдал продолжительными приступами безумия, случавшимися с ним все чаще и чаще. Вследствие этого во Франции не было сильного национального руководства. Ведутся даже споры о том, что в этот период своего развития Франция была не единой нацией, а собранием отдельных национальностей. Однако, несмотря на обилие всевозможных диалектов и традиций, это все же преувеличение. Несмотря на свою независимость, высшая знать, тем не менее, как и остальное дворянство, взирала на короля [29] как на главную политическую фигуру в стране, хотя во Франции и не существовало такой тесной связи между ними, какая была между короной и парламентом в Англии. Ричард был настолько серьезно настроен на установление мира между Францией и Англией, что обдумывал вопрос об отделении Гиени от английской короны, посадив там независимым совереном своего дядю — герцога Джона Гонта. Его план ничего не дал. Однако английскому королю удалось добиться компромисса — двадцативосьмилетнего перемирия. В доказательство своей доброй воли он даже женился на дочери французского короля, Изабель. Более того, он пошел еще дальше, пытаясь заставить английскую церковь порвать с папой Урбаном VI в Риме и подчиниться папе Клименту VII в Авиньоне, поскольку французы поддерживали последнего.

Ричард был крайне непопулярен во всех кругах Англии, разве что за исключением отдельных районов страны. Особое негодование вызывали его попытки освободить монархию от диктата палаты лордов и общин, его властное обращение с высшей знатью и лондонским Сити, его беспомощное правление и личная экстравагантность, но более всего — его своевольное обложение налогами, что в конце концов привело к крестьянскому восстанию. Его профранцузская политика, хотя она могла привести к облегчению налогообложения, была ненавистна. Его убитый дядя, герцог Глостерский, возглавлял антифранцузское лобби, которое, несмотря на то, что принимало участие в крестовом походе, немало порадовалось, услышав, что в 1396 году при Никополе турки устроили «этим редким хвастунам французам» кровавую бойню. Англичане с гордостью вспоминали завоевания Эдуарда III и Черного Принца, [30] победы при Креси и Пуатье, когда был пленен и доставлен в Лондон король Франции. Они также с острой ностальгией вспоминали о награбленном добре и выкупах, которые потекли обратно через пролив; теперь больше не существовало перспективы, открытой ранее для всех слоев общества, — разбогатеть на французской добыче. Более того, теперь достаточно было прочитать Чосера (чьи стихи особенно были популярны при дворе и кто родился всего на полвека раньше Генриха), чтобы понять, что французский язык перестал быть языком правящих классов и даже ученых, хотя в официальных кругах в некоторых формальных случаях его все же использовали. Когда королем был Генрих, вся его переписка велась по-английски. Слишком широко распространилась ненависть и отвращение ко всему французскому. В одном из произведений поэта этого времени Юсташа Дешама английский солдат кричит: «Французский пес, ты ничего не делаешь, лишь только весь день напролет пьешь вино!» [12] Franche dague, dit un Anglais / Vous ne faites que boire vin.

Существовал также и элемент страха. Французские пираты постоянно преследовали английские суда и совершали налеты на южное побережье острова. По сообщению Фруассара, англичане открыто заявляли о том, что их может погубить их собственный король: «у него такое французское сердце, что он не может скрывать это, но придет день, и ему придется сполна заплатить за все». [13] Froissart, cit. Ascoli, La Grande Bretagne devant l'Opinion Francaise, p. 33.