А Слободской - Среди эмиграции [Мои воспоминания. Киев-Константинополь, 1918-1920]

Многие витрины с саженными зеркальными стеклами были как бы выдавлены рукою гиганта.

Взрывы продолжались, но уже с меньшей силой.

В минуту взрыва все настолько были ошеломлены и перепуганы, что буквально окаменели. Посыпавшиеся стекла и новый грохот взрывов вывели из оцепенения публику. Все бросились бежать, не отдавая себе отчета, куда и зачем. Послышались крики раненых, истерические вопли женщин, плач детей. К бегущим по тротуарам и мостовой начали присоединяться выбегающие из домов.

Слово: «большевики» усилило панику и превратило все в хаос. Все мчались с бледными лицами и выпученными от страха глазами… только установившаяся последовательность взрывов и чья-то случайно-громкая фраза: «взрыв на зверинце» постепенно внесли успокоение.

Публика начала возвращаться к тем направлениям, из которых она была выбита взрывом и страхом.

На Крещатике, хотя и находящемся в лощине, выбитых силой взрыва окон и витрин было гораздо больше, чем, например, на Владимирском проспекте или в других местах.

На Николаевской, Институтской, Александровской улицах паника еще не улеглась и публика беспорядочными массами вливалась на Крещатик и оттуда уже неслась дальше.

Постепенно паника улеглась и жизнь вошла в свою колею.

В течение почти целой недели шли разговоры и догадки о причине взрыва. Одни говорили, что это дело рук большевиков, другие — петлюровцев, третьи — эсэров и, что наиболее правдоподобно — дело самих немцев. И вот по каким соображениям. Немцы, учитывая возможность прорыва союзниками Балкано-турецкого фронта, боялись, что в этом случае французы сразу же восстановят юго-западный фронт, использовав для этой цели имеющиеся запасы снарядов.

Наконец, возникла опасность — захвата боевых припасов самим населением, тем более, что почти по всей Украине началась полоса восстаний против немцев.

Согласно официального сообщения гетмана и немецкого штаба, взрыв произошел от неосторожного обращения со снарядами во время переборки.

Официально убитых и пострадавших насчитывалось около 3.000 человек, в действительности же их было значительно больше. Некоторые утверждали, что число убитых достигало до 10.000 человек.

Вся местность взрыва, радиусом около 2–3 верст, была сравнена с землей и убытки исчислялись в несколько миллионов рублей, не говоря уже о человеческих жертвах, главным образом, среди рабочих.

Все прибывшие с далекого севера плотно осели и голодали. Все были без работы, но с громадным служебным стажем, административно-государственным опытом. И почти у всех были дыры и заплаты на брюках от долгого сиденья. Князья, бароны, графы, сенаторы, бывшие придворные, директора и начальники разных петроградских учреждений, лица вообще без определенных профессий.

Теперь им предстояло организовать новый государственный аппарат.

Во главе каждого министерства стали полномочные министры и все с большим прошлым: Игорь Кистяковский, Гербель, Люблинский, Колокольцев, Терещенко и проч. — все «истинно-русские» и незаменимые.

Но все это, повторяю, требовало огромных расходов, как на содержание аппарата, так и на «представительство» и поддержание «престижа» среди населения и «иностранцев» (немцев). В свою очередь «двор и армия» также составляли сметы, ибо и они хотели жить.

Все, до сих пор захваченное в государственном банке, казначействах, было съедено и прожито, как самими, так и их друзьями — союзниками, немцами.

Выпускаемые до бесконечности: карбованцы, гроши и шаги, уже не помогали и им мало верили. Необходимо было нечто более реальное, на что можно было бы существовать. После недолгих раздумий и толков, умные и опытные головы государственных людей нашли выход.

В Киеве и на территории всей Украины, как бывшей некогда базисным складом для Юго-Западного и Румынского фронтов, остались громаднейшие склады и запасы обмундирования, снаряжения, съестных припасов и проч. Все это было, в свое время, захвачено и использовано уже, отчасти немцами и австрийцами, сначала через закупочные общества, а затем просто в порядке военных реквизиций и по праву победителей.

При «вступлении на престол» гетмана Скоропадского, ему была передана часть складов, правда, ценных, но не столь необходимых немцам. Эти склады и имущество теперь стали предметом особого внимания гетманских и близких к ним кругов. Образована была «Комиссия по ликвидации имущества военного времени». Главноуполномоченным комиссии был назначен весьма талантливый и искусный в делах Молов.