А Слободской: Среди эмиграции [Мои воспоминания. Киев-Константинополь, 1918-1920]

«Верхи» и «низы». Опьяневшие и обезумевшие от человеческой крови «верхи» не несут тяжести гражданской войны и в ликвидации ее не заинтересованы. А «низы» дрогнули. До их сведения стали доходить слухи, что Советская власть их наказывать за прошлые ошибки не собирается. Их боеспособность падает. В белой армии формируются элементы, жаждующие мира. Кажется, еще немного и будет мир. Но здесь новые обстоятельства, которые выведены автором и которые нам давно известны. «Союзники» — Англия и Франция, — вдохновлявшие гражданскую войну, находят, что еще слишком мало пролито рабоче-крестьянской крови, что еще не все средства испробованы для задушения русской революции. Они снабжают необходимым вооружением добровольческую армию, дают ей новые задания, и продажная рука белогвардейской сволочи с новой силой начинает наносить тяжелые удары рабочим и крестьянам. А милые союзники не только снабжают белую армию оружием. Они фактически руководят ее борьбой и, пользуясь тем, что нет хозяина, вывозят к себе наши богатства.

Рабочие и крестьяне Советских республик уже давно оценили по достоинству политику насилий и грабежа европейских буржуазных стран. Эти строки только подтверждают правильность высказываемых прежде положений.

Жутко даже подумать, что под руководством союзников вся эта пьяная компания, торгующая кокаином и валютой, могла вернуться «для спасения России». Только героическое упорство, проявленное рабоче-крестьянской Красной армией, спасло нас от этого кроваво-пьяного эксперимента.

Пусть читают рабочие и крестьяне, кто шел с белыми и чего они хотели. Пусть каждый впитывает в себя жгучую ненависть и отвращение к этим, в конец разложившимся последышам старой умершей императорской России.

То, что сочувствие автора лежит на стороне обманутых низов эмиграции, картины не меняет, а скорей, ее усиливает.

Это рассказ о том, как умирала и умерла царская контрреволюционная Россия.

И. Алексеев .

Февральские и мартовские дни 1917 г., дни буржуазной революции, всколыхнули безбрежное море русского народа Первая волна, выброшенная революционным взрывом, вынесла на себе правительство коалиции: капиталистической буржуазии, верхов интеллигенции и близких к ним по духу и идеологии социалистов.

Первые дни победы проходили в ничем не омрачаемой радости. В эти моменты медового месяца буржуазии начали доноситься какие-то глухие и отдаленные, еще пока отдельные и неосознанные звуки. Первая волна начала спадать; она понесла в своем движении наиболее слабых и неискусных на далекий юг.

Более ловкие вынырнули и очутились на гребне второго вала, — каждая волна оставляла за собой след.

Октябрь.

Буря достигла кульминационной точки и превратилась в ураган, заставивший содрогнуться мир.

Пролетарская революция на своем недосягаемом гребне вынесла Рабоче-Крестьянскую власть.

Все, до сих пор цеплявшееся, было сметено и понесено в разные стороны и вслед за теми, кто не уцелел на первых волнах.

Керенский, Милюков, Краснов, Каледин, Чернов…. промышленная и капиталистическая буржуазия, помещики, а за ними и серая, обыденная, обманутая масса рядовой интеллигенции.

Границы России, охраняемые вооруженной рукой союзников, пришедших «спасать русский народ», и стали той временной пристанью, где смогли укрыться все бежавшие и спасшиеся от разразившегося урагана.

Первыми, пришедшими на территорию России, были немцы. Они заняли своей 600.000 армией всю территорию Украины, Дона, Крыма и продвигались дальше на Кубань.

На первых порах, и за неимением лучшего, вроде союзников, для белой эмиграции приемлемы были и немцы. Бежавшие из центра России начали плотно обосновываться на Украине и везде, где были немцы.

Киеву суждено было стать первой и новой столицей бегающего россиянина.

Постепенно начали разбираться и распаковываться чемоданы, корзины, сундуки, баулы и из них извлекать все то, что было туда вложено в момент начала панического бегства и что было тогда под рукой.

При этом генеральном осмотре всего, захваченного впопыхах, было обнаружено много курьезного, ненужного и доказывавшего о том страхе, который обуял беглецами в моменты бегства.

Жена одного генерала, бежавшая из Москвы, лишь только по приезде в Киев обнаружила, что вместо одного из своих чемоданов, в коем она хранила драгоценности, она захватила старый чемоданчик с грязным бельем своей прислуги, оставив ей свой, с драгоценностями. После такого ужасного разочарования она почти всю неделю была больна, а затем в продолжение почти месяца бегала по разным штабам и учреждениям немцев, умоляя потребовать от большевиков ее драгоценности.

Читать дальше