Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Начался опрос.

— Рус?

— Юде?

Евреи — налево, русские — направо. Евреям был дан приказ стоять. Русским разрешено сесть. После регистрации с машины выступает немецкий офицер с переводчиком.

— Рус, — говорит он, — смотрите, евреев больше, чем вас, это ваши кровопийцы, которые всю жизнь сосали вашу кровь, на которых вы работали. У нас другой закон. Вам больше не придется работать на них. Теперь вы свободны. Теперь вы будете работать только на себя.

Назначен бургомистр. Зачитан приказ:

1. Оружие сдать. За неповиновение — расстрел.

2. Радиоприемники сдать. За неповиновение — расстрел.

3. После 9 часов вечера на улицу не выходить. За нарушение комендантского часа — без предупреждения расстрел.

4. Распоряжения бургомистра выполнять беспрекословно.

К вечеру отпустили всех по домам, но вскоре евреев переселили в гетто на Хиславичскую улицу, в каждый дом по 5–6 семей.

Немногое можно было унести с собой. Все, что оставалось в домах, было разграблено сначала немцами, а после — полицейскими. На каждом доме дощечка «Yude». На одежде нашивка «Yude». Отдельно выбран еврейский староста, он обязан ежедневно являться в комендатуру за нарядом на работу.

Издевательствам не было предела, если работы не было, евреев заставляли на конюшню переносить навоз с одного места на другое.

Женщины носили его в подолах платьев, мужчины — голыми руками. Особым надругательствам подвергался авторитетный, всеми уважаемый учитель математики и физики Семен Ефимович Азимов. Его заставляли носить навоз в подоле своей рубашки. Из гетто ему удалось уйти. Он скитался по лесам, деревням, прося кусок хлеба. Все, кто видел его, рассказывали, что он был измученный, небритый, грязный. Полицаи его выследили, схватили, допрашивали, кто давал ему хлеб, били. Евреи обижались на Азимова за то, что он не советовал им эвакуироваться и не уехал сам. Немцам он показал свою переписку с родственниками из Америки, рассчитывая на благосклонное отношение к себе. Но это вызвало лишь дополнительные побои.

Из Петровичей на подводе эвакуировался только председатель колхоза «Имени III Интернационала» Рыскин Лейба Евсеевич со своей семьей. Его брат Давид, вернувшись с войны и узнав о гибели своей семьи, обижался на Лейбу за то, что он не взял с собой его малолетних детей и жену.

На лошадях из Петровичей выехали многие семьи, но, поколесив по лесам и деревням, все возвращались назад. Ехал домой и Лейба Рыскин. И только после того, как подобрал на Днесинском поле немецкую листовку: «Берите хворостину, гоните жидов в Палестину», не раздумывая, повернул назад. Была гроза, ливень, кромешная ночь, дети продрогли. Но ничего не могло уже остановить их. Минуя Шумячи, не задерживаясь, они поехали дальше. Листовка спасла им жизнь.

В гетто евреи жили до лета 1942 года. Жили в страхе и нужде. Работы нет, заработка нет. Ничего нет. Немцы и полицаи ходят по домам и забирают все, что видят.

Бабушка Соркина жила с внуком Борей. Последние кусочки мануфактуры она спрятала в подушку. Полицейский нашел, распорол подушку и стал выбрасывать отрезы. Соркина попыталась не дать ему последний кусок. В ответ он стал бить ее прикладом и сапогами. На крик прибежали соседи. Галя Юрьева закричала на него. Он пригрозил ей, но отошел. Соркина лежала на полу в крови. Еще немного и убил бы он ее, как убили до этого многих.

Убийства, расстрелы в Петровичах были обычным делом. Расстреливали не только евреев. Расстреляли начальника почты Фигловского Иосифа, председателя сельсовета, инвалида без одной ноги Жуковского Петра, затравили овчарками престарелого председателя колхоза Леонова Александра, ходившего на костылях. У стариков Осиповых в соседней деревне Гореловке нашли радиоприемник. Их заставили копать себе яму и застрелили обоих. Всех не перечислишь.

Из Мстиславля пришли в Петровичи к Хайрасе Айзиковой две еврейские девушки. Они были расстреляны без всякого повода.

Две сестры Новиковы, Соня и Аня, бежавшие из Смоленска, были немцами зверски изнасилованы. В гетто в доме на углу Хиславичской улицы и Базарного переулка немцы появились внезапно. Они схватили сестер, а всех остальных выгнали на мороз. Люди стояли у дома и ждали. Они видели, как обезумевшие девочки, раздетые, выбежали из дома и побежали в снег. Старшую Аню нашли повешенной, младшую — убитой. Ане было 18 лет, она была красавицей.

Несмотря на постоянные запреты, угрозы и предупреждения, общение между русскими и евреями продолжалось. Евреи помогали русским в работе по хозяйству, отдавали свои вещи на хранение, меняли на продукты, дарили. Русские в карманах, под полой, незаметно старались отнести им в гетто что-нибудь из продуктов. Не только петровчане, но и жители окружающих деревень делились хлебом с евреями.