Лидия Сычёва - Государственное управление в России в 2000–2012 гг. Модернизация монетизации

Формулярный комитет обратил внимание еще на несколько вопросов, которые требуют неотложного решения. Это, во-первых, физическая и экономическая недоступность ЛС для больных (менее 10 процентов граждан страны могут рассчитывать получить необходимые лекарства в рамках государственного возмещения стоимости ЛС; крайне мало детских форм ЛС; не предусмотрено снабжение отдаленных небольших поселений). Во-вторых, кричащими становятся проблемы ценообразования (запутанная система торговых наценок; отсутствие учета, кратные различия в цене на одно и то же ЛС в аптеках). А в-третьих, частным аптекам (коих подавляющее большинство) просто невыгодно брать на реализацию качественные, но дешевые лекарства — с них не заработаешь. Вот такая у нас выстроена античеловеческая, людоедская система, называемая «рынком».

Состояние отечественного фармпроизводства — тоже весьма болезненная тема. Причем если раньше препятствием для налаживания нормальной жизни считалось отсутствие «политической воли» в верхах, то теперь с волевыми качествами у «рулевых» все в порядке, но зато чиновничье «тело» страны сковали параличи. Об этом говорил академик РАМН Алексей Егоров: «Президент и премьер издают очень строгие директивы, касающиеся развития фармпроизводства, но воз и ныне там. Ни антибиотиков, ни вакцин, ни приборостроения — ничего этого нет. Наши препараты были бы в 5 раз дешевле, они стали бы доступны в тех количествах, которые необходимы».

Но, может быть, российская земля совсем оскудела умами на пути построения торгашеской цивилизации и наши светлые головы уже не способны генерировать новые идеи? Председатель Формулярного комитета, академик РАН и РАМН, директор Гематологического центра РАМН Андрей Воробьев привел конкретный пример державного небрежения: «В нашем центре сделано опытное промышленное производство 8-го и 9-го факторов свертываемости крови. 9-м мы обеспечиваем себя полностью, у нас есть все технологии 8-го. Интерес к нам со стороны Минздравсоцразвития — нулевой. Строится завод в Кирове, где используют абсолютно чужие технологии. Какой процент у нас сегодня составляют генно-инженерные разработки? Нули…»

После пресс-конференции мы попросили академика А. Воробьева подробнее рассказать о том, как работает Формулярный комитет. Монолог ученого заслуживает того, чтобы привести его здесь полностью.

— Минздрав по Конституции должен отвечать за бесплатное обеспечение граждан здоровьем, то есть лекарствами в том числе. Это не соцразвитие, это — другое. Формулярный комитет создает список жизненно необходимых лекарств. Тех, отсутствие которых ведет либо к смерти, либо к тяжелому увечью. Понятно, да? Государство обязано обеспечить граждан водой. Оно не обязано обеспечивать газированной водой, квасом, чаем и т. д. И мы говорим о таких лекарствах — противоопухолевых, антибиотиках, — отсутствие которых может привести человека к гибели.

К великому сожалению, чиновники в это название — «жизненно необходимые лекарства» — добавили «и важнейшие». Эта оппортунистическая поправка была не случайной. Наш Формулярный комитет работает консенсусно. Сидит 20–30 человек, все — специалисты в своей отрасли, и либо они все согласны, что талидомит необходим и без него нельзя, либо это лекарство не принимается, даже если против только один человек. Такой прием лекарств «на довольствие» обеспечивает нам абсолютную прозрачность и гласность. Заседания комитета открыты для всех, и наш список принципиально не отличается от того, что есть в США и других странах.

И вот Минздрав к списку лекарств, который принимается консенсусом крупнейшими специалистами страны, вдруг добавляет свой. Но как он это делает? Негласно и неконсенсусно. На каком основании? Неизвестно. Что он туда добавляет? Парацетамол или абсолютно бесполезный церебрализин и прочие лекарства, улучшающие самочувствие, либо опасные для здоровья, например анальгин.

Такая политика — против граждан. Эти лекарства не помогут, а погубят. Потому что не будут куплены противоопухолевые препараты или антибиотики.

Это принципиальный вопрос! К нашему списку добавляются довольно большие количества лекарств, неизвестно кем и неизвестно как туда вставленных.

Нам нельзя принимать подзаконные акты, из-за которых люди будут умирать. И мы задаем принципиальный вопрос: имеет ли право чиновничий аппарат, не знакомый с существом дела, принимать решение о внесении в список жизненно важных препаратов того, что они произвольно захотели в противовес научному обоснованию? Если имеет — это конец, смерть.