Лидия Сычёва - Государственное управление в России в 2000–2012 гг. Модернизация монетизации

Но, надумай, допустим, Союз писателей России провести нечто подобное, никакой господдержки в лице федеральных агентств эта организация не получит. Людей сознательно и планомерно загоняют в духовную резервацию: сидите, издавайтесь крошечными тиражами за свой счет, пейте водку, ходите с хоругвями… И деградация когда-то мощной общественной писательской структуры налицо. Но вину за положение в СП России следует разделить поровну — между руководством Союза и руководством Роспечати. Если бы власть, в лице федеральных агентств и министерств, ко всем относилась «параллельно», с этим ещё можно было бы смириться — все творческие организации страны находятся в одинаковом положении. Но мы же видим, что это — не так. Хотя бы на примере Фонда Филатова и Российского книжного союза. Да и на примере ФСК (отрицательном) тоже.

Один из десяти «славянских писателей» по версии Роспечати как-то сказал о своих коллегах из СП России: «Ехать с такими людьми [за границу] было бы неприятно из соображений чисто человеческих, гигиенических…». Мол, что с них взять: недочеловеки. Молодцы, не стесняются в оценках. Это мы всё миндальничаем, боимся задеть их тонкую душевную организацию. Они — нет. Хозяева!

Ну, правильно, о чем и пели на праздничном концерте в Твери: «Не для меня придет весна, / Не для меня песнь разольется, / И сердце радостно забьется / В восторге чувств не для меня». А что же для нас?! У этой старой казачьей песни множество вариантов, но составители программы выбрали, пожалуй, самый точный. «А для меня кусок свинца, / Он в тело белое вопьётся, / И кровь горячая прольётся, / Вот это, братцы, для меня!»

Впрочем, не всё так безнадежно, следом хор бравурно грянул: «Надежды маленький оркестрик под управлением любви…» Но прилипчивый мотивчик трагическую казачью песню не перекрыл — о другом думалось… 8–9 мая этого года довелось побывать в Волгограде (Сталинграде). Поисковый казачий отряд «Стальное пламя» нашел в Октябрьском районе расположение погибшего 29 августа 1942 года штаба 126-й стрелковой дивизии, которая прикрывала отход основных сил армии М. Шумилова.

В тот трагический день в безводной, голой, жаркой степи под бесконечными бомбёжками и артналётами бойцы и офицеры отбивали атаки многократно превосходящего их противника. Только при третьем ударе во второй половине дня около ста немецких танков прорвали передний край дивизии, но мотопехота была отсечена. Бои шли на позициях… Погибли почти все, включая штабных офицеров. Но задачу свою они выполнили, армию спасли.

На хутор Верхне-Кумский, к братской могиле, где похоронили останки бойцов и офицеров штаба 126-й дивизии, приехали родственники старшего лейтенанта Сергея Ивановича Волкова. Из Тюмени, Ишима. 13 человек. Дочь (ещё одна дочь и сын не дожили до этого дня), внуки, правнуки…

Среди погибших офицеров штаба был и мой родной дядя по отцу, Иосиф Никитович Харламов (до сих пор он числился пропавшим без вести). 1916 года рождения. В армию ушел в 1938-м, жениться не успел. Прямых потомков — не оставил.

Наши потери в Сталинградской битве — 1 миллион 270 тысяч человек. Среди 14 офицеров штаба, «пропавших без вести» в тот день, только один неславянин — кабардинец Лина Хазраилович Бороков, лейтенант, командир комендантской роты.

Слава всем героям, сынам всех народов, погибших за родину! Слава! И всё же потери славянского населения — в славянской стране! — были слишком большими. Такими, что мы не оправились от них до сих пор. Такими, что через 60 с лишним лет после войны мы терпим «дискурс» о «русском фашизме», который запускает для обсуждения представитель властной «элиты»! Эти потери таковы, что русскому назвать русского — русским, а нерусского — нерусским, это значит автоматически попасть в «экстремисты» и недочеловеки.

Хутор Верхне-Кумский, который во время Сталинградской битвы несколько раз переходил из рук в руки — такие жестокие здесь шли бои! — теперь влачит весьма жалкое существование. В нём осталось сорок с лишним дворов, в основном «старушечьих». Доконали наше сельское население «реформы». Растет только братская могила — каждый год поисковики находят непогребенных бойцов. Представитель местной власти оправдывался перед нами, родственниками, за скромные таблички на могилах (увы, в основном безымянных) солдат. Обещал, что, может быть, когда федеральная власть (Роскультура! опять Швыдкой!) возьмет на себя расходы по содержанию мемориала «Стальное пламя», положение изменится. В одном только Октябрьском районе — 43 братские могилы…