Надежда Гарифуллина - Анти-Зюгинг [Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины]

Однако десять лет спустя, в интервью газете «Правда» по случаю печального юбилея ГКЧП Зюганов, не моргнув глазом, сказал: «Самое трагичное, что страну предали и продали свои вожди. ...мы смогли выступить 23 июля 1991-го со «Словом к народу». 12 человек его подписали, кроме двоих невыдержавших, мы и поныне вместе воюем. Но тогда многие его не услышали. Кто загорал, кто грибы собирал, кто трудился на своих шести сотках, кто путешествовал». («Правда», № 91, 16 августа 2001 г.)

Зюганов «забыл» упомянуть, что сам-то он тоже был в числе «загоравших». Отвечая на вопрос — «Что же так расслабились в лето 91-го?» — он сказал: «Тревога была, нарастающую опасность чувствовали. Говорили об этом на пленумах, в курилках. Но не было внутренней отмобилизованности. Не понимали, насколько страшна опасность. Наверное, это было похоже на лето 1941-го. Когда «вдруг, неожиданно» фашизм обрушил на нас свои армады...»

«Вы сказали: предали вожди. А народ ни при чем?» — был задан лидеру КПРФ вопрос. «Войну против СССР готовили сразу, после Парада Победы. Противник хорошо изучил характер нашего народа, который чаще всего проявляет свои лучшие качества в экстремальных ситуациях. А тогда было летнее расслабление...», — ответил он. «Но и ЦК КПСС и КП РСФСР, штабы наши, действовали неуверенно»... На эту реплику журналиста Зюганов сказал: «Были издержки. Все-таки партия привыкла действовать, получив команду сверху».

Команда «сверху» была — член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Олег Шенин отправил известную шифротелеграмму с указанием ГКЧП поддержать. Корреспондент «Правды», вскоре ставшая кондидатом члены ЦК КПРФ, о ней не упоминает, видимо, заботясь о том, чтобы Зюганов окончательно не потерял лица. Но и он, и другие секретари ЦК КП РСФСР и КПСС, кроме Шенина, Рубикса и Бурокявичюса, потеряли его тогда, в три роковых августовских дня 91-го.

Все события разворачивались быстро, в течение трех дней. В союзных республиках еще толком не успели понять, что случилось. Главное действие происходило в Москве, в России, и в первую очередь российские коммунисты были обязаны выступить на защиту конституционного строя, поддержать ГКЧП. Но 10-миллионный отряд Компартии РСФСР отсиделся в окопах, так и не дождавшись сигнала командиров «В атаку!». Ни Купцов, ни Зюганов, ни другие секретари российского ЦК пальцем не шевельнули, чтобы спасти страну .

Зато впоследствии, а некоторые из теперешних соратников Зюганова — сразу, стали открещиваться и, как только могут, «поливать» ГКЧП, дабы их не заподозрили в связях с теми, кто хотел спасти страну. В этом плане особенно выделяются откровения Анатолия Лукьянова, который в 1991 году занимал пост Председателя Верховного Совета СССР, а ныне он — член ЦК КПРФ, депутат Государственной Думы РФ, ближайший сподвижник Зюганова. Думаю, что широкому читателю это интервью неизвестно, оно было опубликовано 29 августа 1991 года в «Независимой газете» и представляет сегодня огромный интерес. Примечательно, что это интервью оппозиция не вспоминала потом ни разу, да и понятно, почему. А.Лукьянов был арестован и тоже помещен в «Матросскую тишину». Поэтому ему сочувствовали, он, как и члены ГКЧП, стал в глазах народа героем. Однако для объективного освещения происходившего в те дни, обратиться к интервью необходимо. Сначала я хотела процитировать лишь отдельные фрагменты, но при сокращении терялись нюансы, ценные для понимания тех событий и атмосферы. Поэтому приведу интервью полностью.

«С ЭТИМИ ЛЮДЬМИ МЕНЯ СВЯЗЫВАЛИ ТОЛЬКО ТРИ ДНЯ»

Анатолий Лукьянов в беседе с Андрей Карауловым. Беседа состоялась в ночь с 27 на 28 августа.

Переворот

Анатолий Лукьянов. — Вы понимаете, что находитесь в кабинете будущего заключенного?

Андрей Караулов. — Так не надо делать путча, Анатолий Иванович!

— Для вас встречаться с заключенным, это своего рода хобби, я знаю.

— Ну не совсем. Значит, дело движется к Нижнему Тагилу?

— Я не знаю, куда оно движется, но вы разговариваете со мной на следующий день после того, как Верховный Совет получил мое заявление об отставке. Я в нем прямо говорю, что все обвинения, которые сейчас выдвигаются (я с ними категорически не согласен), не дают мне возможности исполнять свои обязанности. После таких обвинений трудно что-то доказывать. Трудно вообще быть услышанным. Я — человек достаточно опытный, я знаю, чем кончается такой общественный ажиотаж. Если он не будет сейчас же преодолен, я думаю, что участь моя предрешена. Но сдаваться я не собираюсь. Понимаете, я честный человек, и я не хочу уходить из этой жизни непонятым людьми, хотя и знаю наперед, что все будет страшно сложно...