Надежда Гарифуллина - Анти-Зюгинг [Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины]

А как не вспомнить утверждение лидера КПРФ о том, что якобы слово «русский» считалось до войны у нас «позорным». Зюганов навязывает обществу взгляды национал-патриотов-антикоммунистов о том, что будто в 20-е — 30-е годы Советским Союзом правили русофобы, которые требовали искоренить все русское, национальное — от языка, литературы до русской истории и русских святынь. И, якобы», «только с началом Великой Отечественной обстановка существенно изменилась».

«И все же многовековая по своей природе сила российской государственности смогла преодолеть болезненную энергию распада, — продолжает свою «теорию» Зюганов. — Вопреки всему — идеологической русофобии радикально-космополитического партийного крыла, соблазнам «мировой революции» и классовым антагонизмам, разбушевавшимся в огне гражданской войны, — страна невероятно быстро восстановила свою естественную геополитическую форму». ( Г.Зюганов «Россия — родина моя», М., Информпечать, стр. 140)

«Идеологическая русофобия радикально-космополитического партийного крыла» — это тоже выдумка «большого ученого», который экстраполирует на те годы нынешнюю российскую действительность, где на самом деле процветает махровая русофобия, в том числе среди высшей российской «элиты».

Что интересно, в работах 90-х годов Зюганов обходит Троцкого и троцкизм, обходясь полунамеками и эвфемизмами типа: «лукавые ревнители коммунистической девственности», «радикально-космополитическое партийное крыло» и т.п. В новой книге «Верность», которая, по сути, пересказывает и перепевает предыдущие книги порой дословно, он уже указывает конкретных «ревнителей»:

«Троцкий и компания клеймили патриотизм, лукаво прикрываясь лозунгами интернационализма, неустанно твердя о своей верности марксизму-ленинизму. Однако их позиция уже в 20-30-е годы встречала нараставшее противодействие со стороны коммунистов-патриотов, которые призывали отказаться от однобокой борьбы с «великорусским шовинизмом». И не закрывать глаза на то, что в СССР существует местный национальный сепаратизм (грузинский, татарский, прибалтийский и т.д.), который смертельно опасен для единства нашего государства. Лидером патриотической группы в руководстве партии стал Сталин». (Г.Зюганов «Верность», стр.432.)

Никакой «патриотической группы» на самом деле не было. Зюганов навязывает придуманную им самим «теорию», будто в нашей партии испокон веку существовало две партии: «партия патриотов» и «партия измены». Свои сочинения подгоняет под эту схему, варьируя ту же мысль. Например, в книге «Верность» (стр.18) он пишет: «В КПСС от самых ее истоков сложились два крыла, а по сути, две партии — партия трудящихся, патриотов и партия бюрократов, презрительно именующая наше Отечество «этой страной». На самом деле фразу «эта страна» ввели в обиход псевдодемократы — политики и журналисты — с началом горбачевской перестройки.

Прежде чем пояснить, как в действительности обстояло дело с «великодержавным шовинизмом» и «местным национальным сепаратизмом», одно замечание. О каком прибалтийском сепаратизме можно было говорить в 20-30-е годы, если Латвия, Литва и Эстония вошли в состав СССР только в 1940 году?! Уж такие-то школьные факты доктору философии стыдно не знать. Теперь — по существу.

Если поначалу Зюганов в своих книгах и интервью утверждал, что после Октябрьской революции в России были начисто отринуты все «народные ценности» и, прежде всего патриотизм, то с того момента, как КПРФ стала в качестве основного программного положения исповедовать государственный патриотизм, Зюганов в своих трудах изо всех сил старается подвести под него теоретическую базу. С этой целью он беззастенчиво фальсифицирует историю внутрипартийной борьбы, развернувшейся в 20-е годы. По Зюганову, это была борьба не о путях строительства социализма, не о возможности построения социализма в одной стране, что утверждали, в отличие от Троцкого и К0, Ленин и Сталин, а борьба между патриотами и русофобами. Теперь он даже признает, что, оказывается, и после революции в стране не перевелись патриоты. Разумеется, исключительно русские. Остальные же — «лукавые интернационалисты» — считали Россию просто «своей добычей», «вязанкой хвороста в костре мировой революции». Под эту схему он подгоняет и вольно истолковывает факты. Наблюдать, как доктор философии делает это, просто забавно.

Вот он рассказывает о разговоре состоявшемся между Лениным и коммунистами — делегатами VIII Всероссийского съезда Советов в декабре 1920 года.