Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

Дисциплина в созданном им войске обещала быть железной. Однако, если посмотреть на организацию войска попристальнее, то там можно найти некоторые страннейшие детали: говоря об устройстве караулов, хан вдруг упоминает вещи непонятные: какое отношение к этим стражам имеют, скажем, девушки и челядь? При чем тут воины и… обслуга? Вот это соединение обыденной жизни с военной и есть самый любопытный факт нововведений: хан попросту сделал всю свою страну одним огромным войском, ввел в ней ту же дисциплину, что полагалась раньше только для нукеров.

В эту единую монгольскую казарму попали все — мужчины и женщины. Так что не удивляйтесь, когда в главах, посвященных устройству гвардии, вы прочтете следующее:

«В ведении кебтеулов состоят придворные дамы-чербин и девушки, домочадцы, верблюжьи пастухи — темечины и коровьи пастухи — хукерчины; на попечении тех же кебтеулов находятся и дворцовые юрты-телеги. Знамена, барабаны и копейные древка также хранят кебтеулы. Они же имеют наблюдение и за нашим столом. Равным образом кебтеулы имеют наблюдение за тем жертвенным мясом и пищей, которые предназначаются для тризн на могильниках. Всякие растраты продовольственных припасов взыскиваются с заведующих таковыми кебтеулов. При раздаче питья и кушаний стрельцы-хорчины обязаны начинать раздачу с кебтеулов, самую же раздачу производить не иначе, как по разрешению кебтеулов. Кебтеулы имеют наблюдение за всеми входящими и выходящими из дворца. При дверях должен постоянно дежурить дверник-кебтеул, около самой юрты. Двое из кебтеулов состоят при Великой Виннице. От кебтеулов же назначается кочевщик-нунтуучин, который устраивает на стоянку и дворцовые юрты. Когда мы отбываем на соколиную охоту или звериную облаву, в таковых наших занятиях принимают участие и кебтеулы, оставляя, однако, известную часть кебтеулов, соображаясь с обстоятельствами и временем, при юртовых телегах.

…Если мы самолично не выступаем на войну, то и кебтеулы без нас да не выступают на войну. При таковом нашем ясном повелении будем привлекать к строжайшей ответственности тех ведающих военными делами чербиев, которые пошлют кебтеулов на войну, злонамеренно нарушив наше повеление… Кебтеулы принимают участие в разрешении судебных дел в Зарго, совместно с Шиги-Хутуху. Под наблюдением кебтеулов производится раздача сайдаков, луков, панцырей и пик. Они же состоят при уборке меринов и погрузке вьючной клади. Совместно с чербиями кебтеулы распределяют ткани. При назначении стоянки для стрельцов-хорчинов и Дневной стражи турхаутов, с правой стороны от дворца надлежит располагать Есунтеевых и Букидаевых стрельцов и Алчидаеву, Оголееву и Ахутаеву Дневную стражу. С левой стороны от дворца располагаются турхауты Буха, Додай-чербия, Дохолху-чербия и Чаная. Архаевы богатыри должны занимать пост перед дворцом. Кебтеулы, на попечении которых находятся дворцовые юрты-телеги, держатся возле самого дворца, елевой стороны от него. Додай-черби, управляя дворцовыми делами, заведует также и всеми окружающими дворец кешиктенами-турхаутами, дворцовыми домочадцами, конюхами, овчарами, верблюжьими и коровьими пастухами. Заведуя всем этим, Додай-черби располагается в тылу. Он, как говорится, „отбросом питается, конским пометом отепляется“…»

Все течение мирной жизни он сделал подобным военному лагерю, с обязательным исполнением приказов и исполнением степных законов, которые он собрал воедино и назвал Великой Ясой.

От самой Ясы письменных свидетельств практически не осталось. Ее текст можно только условно собрать по частям, благодаря разного рода средневековым хроникам, в которых какие-то пункты монгольского права того времени запечатлены. Часть установлений касалась, прежде всего, веры монголов. Яса обязывала уважать мудрых и непорочных, но воздерживаться от осуждения злых и несправедливых, поскольку монгольская вера предполагала, что злые речи и поступки все равно происходят только с небесного соизволения и за эти грехи отчет у человека может потребовать только Тенгри. В конце концов, человек должен отвечать только за собственные поступки и стремиться жить согласно своей вере, то есть честно исполнять свой долг, не приносить зла и больше чем на себя полагаться на справедливость Тенгри.

Законы ясы перекликаются с заповедями Ветхого Завета: «Первым является следующее: любите друг друга; во-вторых, не совершайте прелюбодеяние; не крадите; не лжесвидетельствуйте; не предавайте кого-либо. Уважайте стариков и бедных». Поскольку монгольское общество на этапе его становления было бедным обществом, то оно предполагало законы гостеприимства, нарушить которые было хуже, чем украсть: «Он (Чингисхан) запретил им (монголам) есть что-либо в присутствии другого, не приглашая его разделить пишу; он запретил любому человеку есть больше, чем его товарищи». Особо стоит сказать, что Яса хана не делала существенных различий между разными верами: для Чингисхана вера в единого бога была адекватна вере в его Единое Вечное Небо, в Тенгри. Поэтому он особо оговаривал, что верующих людей нужно уважать и не оказывать никакой религии предпочтения: все они достойны, хотя считают, что веруют в разных богов. Но, как пишет Лэм, обнародовать первую статью составленной им Ясы хан не решился, а она, между прочим, гласила: «Повелеваем всем веровать в Единого Бога, Творца неба и земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти по Его воле, обладающего всемогуществом во всех делах». Очевидно, он сообразил, что если повелеть всем верить в Единого Бога, то можно отпугнуть языческие народы с их многобожием, так что он предпочел не делать предпочтения ни одной из вер, оставив веру на усмотрение завоеванных или добровольно подчинившихся ему народов. Это была своего рода «монгольская свобода совести».