Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

Темуджин все понял.

Скоро все понял и Джамуха: как только он узнал от Ван-хана, что должен вести войско против Темуджина, сразу сообразил, что Ван-хан хочет в случае неудачи свалить всю вину на него, так что он упредил Ван-хана и переметнулся к Темуджину. Против Сангума выступило войско Темуджина, но кереитам удалось отбить неприятеля, бой был тяжелым. Ван-хан, узнав, что войско Темуджина скрылось в лесах, послал сказать ему, что искренне его любит и желает покончить дело миром. Темуджин, у которого потери были серьезные, сделал вид, что поверил. Между тем его шпионы следили за тем, что делает Ван-хан. И как только Темуджину донесли, что Ван-хан пирует и веселится, тот решил немедленно выступать и брать врага врасплох, его войско подошло и быстро окружило Ван-хана, три дня и три ночи шел бой, наконец, кереиты были разбиты. Но самому Ван-хану и Сангуму удалось выйти из окружения. Народ Ван-хана был порабощен точно так же, как и другие народы, посмевшие воевать с ханом. Сам Ван-хан случайно попался на заставе, и хотя он утверждал, что он Ван-хан, нукеры ему не поверили и убили. А Сангум забрел в бесплодную пустыню, где его и бросил, обокрав, конюх Кокочу, решивший отдаться на милость Темуджина. Темуджин милость проявил: за предательство своего господина он велел конюха изрубить в куски.

Тем временем у хана обострились отношения с найманским Таян-ханом. Подвиги соседнего монгольского хана возмущали его до глубины души, а последние известия о гибели Ван-хана бесили.

«Сказывают, что в северной стороне есть какие-то там ничтожные монголишки и что они будто бы напугали своими сайдаками [21] Сайдак — набор вооружения конного лучника, состоявший из лука в налуче и стрел в колчане (иначе туле), а также чехла для колчана (тохтуи или тахтуи). древлеславного великого государя Ван-хана и своим возмущением довели его до смерти. Уж не вздумал ли он, Монгол, стать ханом? Разве для того существует солнце и луна, чтобы и солнце и луна светили и сияли на небе разом? Так же и на земле. Как может быть на земле разом два хана? Я вот выступлю и доставлю сюда этих, как их там, Монголов! — сердился он. — Каковы бы там ни были эти Монголы, мы пойдем и доставим сюда их сайдаки». Решив дать бой Темуджину, он отправил посла к онгутам, однако онгутский Алахуш-дигитхури, получив приглашение участвовать в войне, тут же переслал сообщение Темуджину.

В середине первого летнего месяца, окропив кровью походное знамя, Темуджин велел выдвинуться передовому отряду Джебе и Хубилая, чтобы разведать, как обстоят дела в верховьях реки Керулен. Там отряд наткнулся на найманские караулы. Найманам удалось отбить пегую лошаденку, по ее тощему виду они сообразили, что дела Темуджина не столь уж и хороши. Так что Таян-хан успокоился, что враг не опасен. А враг в это время срочно придумывал, как обойти это упущение с лошадкой, как создать видимость более сильного войска, чем оно было на самом деле. И было решено широко развернуться и стать в степи, чтобы лошадки могли хоть немного набрать силу, а для отвода глаз по ночам раскладывать костров впятеро больше, чем требуется. Если найманы увидят такое количество костров, то решат, что и людей в войске впятеро больше. Сразу нападать они не решатся, этого времени и хватит, чтобы лошадки вошли в тело.

Дозорные, точно, клюнули на приманку: они стали доносить Таян-хану, что костров в степи больше, чем звезд на небе. Таян-хан подумал и предложил такое решение: если монголов так много, то сейчас принять бой с людьми, о жестокости и отваге которых ходят легенды, опасно, поэтому нужно уводить людей за алтайские горы, а в виду монгольского войска пустить небольшие отряды, чтобы заманить противника и истощить его коней. Решение было правильное и не хуже, чем у Темуджина, но этому решению стали противиться отдельные вожди, которые предлагали не делать обманных маневров и идти биться лицом к лицу. Таян-хан вынужден был уступить, он понимал, что его союзники делают роковую ошибку, но боялся прослыть трусом. Однако столкнувшись с монголами, Таян-хан вынужден был отступать все выше и выше в горы. Джамуха, который в этом походе сопровождал Таян-хана, старался вселить в того побольше ужаса, рассказывая о собаках, приученных жрать человеческое мясо, метафорически так именуя Джебе, Субедея, Джелме и Хубилая, рассказывал о всаднике, закованном в бронзу так, что ни одна стрела не может его ранить, — самом Темуджине, о витязах, которые легко ловят арканами вражеских всадников, о Хасаре, который может сожрать в один присест трехлетнюю корову, потом он отделился от Таян-хана и послал к Темуджину сообщить, что найманы уже отлично напуганы.