Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

Внук Даян-хана, Алтан-хан (в переводе Золотой хан), пытался приобщить свой народ хотя бы к началам цивилизации: он стремился посадить монголов на землю и сделать из них крестьян, он хотел научить монголов ремеслам, для чего привозил из Китая соответствующих специалистов, он даже начал строить в своих владениях настоящий город! Город назвал он Куку-хото. Из того же Китая он стал ввозить нужные монголам товары, а в Китай на экспорт шли лошади, выносливые монгольские лошади. На четырех рынках торговали монголы и китайцы: товарооборот был огромный для тогдашней Монголии — 28 тысяч лошадей за две недели, а уж овец и продукты животноводства никто и не считал.

При Алтан-хане принята была и новая вера, чтобы она сплотила людей, — вера эта называлась ламаизм и была взята с соседнего Тибета. Хан строил монастыри, вербовал среди своих аратов желающих стать ламами, обещая полное освобождение от тягот и поборов. Араты шли. В ламах можно было забыть о постоянном голоде и нищете. Северный сосед Алтан-хана Абатай-хан посетил Тибет и получил там титул Тутету-хана. Видимо, он думал создать что-то вроде тибетского теократического государства. Это не получилось ни у Алтан-хана, ни у Абатай-хана, ни у потомков последнего. Однако его внук был определен тибетским далай-ламой как воплощение Джебдзун-Даранаты, буддистского святого. Под его рукой была создана единая ламаистская церковь Монголии.

Но скоро, к концу XVI века, исчезло единство земли. Южная Монголия подверглась завоеванию маньчжурскими войсками. Потомки Даян-хана пытались противостоять вторжению, они даже пошли на союз с китайской династией Мин, но были разбиты. Хан Лигдан, правнук Даяна, понимая, что все потеряно, убил себя, а его сын — был схвачен и убит маньчжурцами. Земли Южной Монголии попали под власть чужеземцев. Чужеземцы назвали их внутренней Монголией. Они собрали съезд монгольских князей и назначили им в ханы не монгола, а маньчжура.

Перепуганные князья севера и запада тут же забыли ссоры и стали объединяться, но этот счастливый и своевременный процесс далеко не зашел. Маньчжуры засылали в их ряды провокаторов, которые передавали слухи об изменах и клевете, и таким образом они умудрились очень быстро перессорить пока еще независимых князей, живущих по ту сторону Гоби. Между ними начались усобицы. А следом, выждав удобный момент, пришли маньчжуры.

Им потребовалось не слишком много времени, чтобы завоевать север и запад. Новую землю они назвали Внешней Монголией. Маньчжурцы были сильны: к тому времени они подчинили и Китай, уничтожив династию Мин и положив начало маньчжурской династии Цин. Надо ли говорить, что в новой китайской империи монголы стали еще более рабами? Теперь кроме собственных местных владык у них были манчжурские хозяева. Монголы ненавидели поработителей, но время для сопротивления было упущено. А Циньской династии было выгодно, чтобы монголы оставались дикими. Они ими и остались. Такова была Монголия в XVI–XVII веках, когда она превратилась из страны завоевателей в страну завоеванных.

Мало она изменилась и в XVIII и XIX столетиях. Народ Чингисхана по-прежнему рассказывал свое «Сокровенное сказание», но он уже плохо представлял, что века тому назад их необразованный хан смог покорить мир от моря до моря. Земля монголов была мала и скудна. А море… вряд ли они могли себе представить это море, разве что как бескрайнюю степь с колышущейся травой или же как пустыню с гонимыми ветром перекати-поле. Единственное, что они хранили, — это заветы своего давно умершего хана-завоевателя, его Ясу. По этой Ясе они и жили, дополняя ее, создавали более разработанное законодательство. Но стиль жизни менялся мало.

Ламаизм сыграл с монголами тоже печальную шутку. Он приучал терпеть и ждать перерождения в другом, более счастливом мире. Иногда, когда становилось совсем уж невмоготу, появлялись «воплощения» святых и божеств. Монголы сразу становились на их сторону и начинали резать и бить китайцев. Но вожди восстаний погибали или бежали. Китайцы приходили с регулярным войском и резали монголов. Так вот, периодически поднимая священные знамена с девятью концами, окропленные жертвенной кровью, монголы ходили биться со своим врагом. А китайцы и верная китайцам часть монголов — ловили мятежников и предавали смерти. О том, как это происходило, можно узнать из замечательно любопытного сообщения Николая фон Фохта, брат которого служил при генерал-губернаторе Восточной Сибири Корсакове. Описание казни монголов и было составлено братом Фохта в 1870 году. Не могу не привести этого текста.