Кристофер Хейг - Елизавета I Английская

Камден, как и Гревилл, показывал Елизавету умелым тактиком во внутренней политике, старающимся сдержать фракционную борьбу при дворе. К 1630-м гг. другой бывший приспешник Эссекса, Роберт Нонтон, увидел в манипулировании фракциями ключ к ее политическому успеху. Он отрицал, что Елизавета предоставила Лестеру свободу действий, и утверждал, что, создавая фракции и удерживая их в равновесии, она держала открытыми коммуникационные каналы и руководила правительством на широкой основе. Опять версия правления Елизаветы была построена как антитезис к политике Стюартов: Елизавета не разрешала каким-нибудь Бакингемам монополизировать покровительство и политику, и она не оказывалась в изоляции от противоположных мнений. У Нонтона королева тоже заботилась о своих подданных, облагала их легкими налогами и посвятила себя учреждению и защите протестантской религии. Для Нонтона и для сэра Джона Элиота Елизавета была всем, чем не был Карл I — популярным монархом, другом парламента и защитником международного протестантизма.

В 1603 г. Елизавета казалась глупой старухой, а мужчины с нетерпением ожидали короля из рода Стюартов. К 1630 г., когда короли Стюарты оказались довольно крупным разочарованием, она стала образцом всех монарших добродетелей — принципиальной, в отличие от Якова, и мудрой, в отличие от Карла. Но перспектива в 1630 г. была не более безрадостной, чем перспектива в 1603: Елизавета настолько же была протестантской героиней, насколько и раздражительной старушенцией. Елизавета была протестанткой, но не хотела чересчур стараться по этому поводу. Она смягчила свои намерения в 1559 г., когда столкнулась с аристократической оппозицией в Палате Лордов и народной оппозицией в приходах. Она сопротивлялась всем дальнейшим попыткам удалить папистские недостатки из англиканской церкви и многим усилиям подвергать католиков наказанию. Самое главное, она отказывалась проводить внешнюю политику на основе протестантской идеологии — и отказ привел к далеко идущим конфликтам с ее ближайшими советниками. Если Елизавета вступала в союз с протестантскими мятежниками — шотландскими кальвинистами в 1560, французскими гугенотами в 1562, 1589 и 1591, голландскими кальвинистами с 1585 г. — это делалось не в целях идеологической борьбы с силами Антихриста. Она поступала так потому, что разумно было поддерживать врагов ее врагов.

Протестанты-энтузиасты в начале XVII в. создали портрет Елизаветы I, который оказался и привлекательным, и значительным. Как утвержденные портреты-образцы во время ее правления, этот протестантский портрет был много раз скопирован в разном одеянии на разном фоне. Империалистические историки в конце XIX в. и романтические английские националисты в середине XX видели в ней сочувствующего устроителя всех неотложных чаяний энергичной протестантской Англии — повивальную бабку будущего. Но Елизавета проявляла мало энтузиазма по поводу роста народного протестантизма, парламентского надзора, союзов на континенте и морских нападений на Испанию. Она не возглавляла нападение на фронтах, она старалась удержать их с тыла: ее правление было постоянной борьбой за то, чтобы избежать политических линий и обуздать силы, которые ей не нравились. Елизавета не была мудрым и могучим государственным деятелем, проводящим конструктивную политику, нужную, как она знала, своей стране: она была неуравновешенным политиком, стремящимся выжить.

Хотя ей было выгодно преувеличивать те проблемы, с какими она столкнулась, став королевой, но проблемы действительно были, а некоторые вскоре стали еще серьезнее. Англия вела войну на два фронта, и народ был против войны из-за поражений и экономических неурядиц. Договор в Като-Камбрези в 1559 г. и интервенция в Шотландию в 1560 снизили риск вторжения французских войск — но потом гражданские войны во Франции ослабили противовес испанской силе. После того как восстание его голландских подданных заставило Филиппа II послать испанскую армию в Нидерланды, Англии грозило вторжение через пролив в случае поражения голландцев. Тогда Елизавета оказалась под неустанным давлением своих ближайших советников. Они хотели, чтобы она создала лигу протестантских государств и протестантских повстанцев и вела войну с католиками в Европе. Но королева не хотела узаконить религиозное восстание, поддерживая мятежников против других монархов, и боялась, что протестантские союзы усилят враждебность Испании, которую она хотела сдержать. Впоследствии она оказывала лишь минимальную помощь зарубежным протестантам, лишь бы оградить их от поражения, в то же время ища соглашения с другими монархами — эта политика дома казалась нерешительной, а за рубежом — двуличной.