Кристофер Хейг - Елизавета I Английская

Елизавета обладала сильным, почти мистическим чувством личной идентичности со своим народом, она хвасталась иностранным послам, как ее подданные ее любят, и в личной молитве приблизительно в 1579 г. она возносила благодарность за это: «Любовь моего народа оказалась крепкой, и происки моих врагов оказываются тщетными». Но Елизавета I была реалист в политике, она редко полагалась на случай. Она знала, что эту поддержку нельзя принимать как должное, надо было работать, чтобы ее сохранить. В 1599 г она спросила у жены Джона Харингтона, как ей удается удержать любовь своего мужа; леди ответила, что она достигает этого своей собственной любовью и покорностью, это убеждает его в ее любви, и тогда он отвечает ей тем же. Елизавета призналась: «Примерно таким образом я сохраняю расположение всех моих мужей, моего доброго народа, ибо, если бы они не могли убедиться в какой-то особой к ним любви, они не относились бы ко мне с такой долей послушания» [199] Haugaard W. P. 1981 Elizabeth Tudor’s Book of Devotions, Sixteenth Century Journal 12: 99; Harington J. 1804 Nugae Antiquae (2 vols), Park T. (ed.). Vernon & Hood, vol. 1 p. 178. . Елизавета добровольно выбрала роль любящей королевы, и она играла ее на протяжении всего своего царствования — но это была всего лишь роль, Королева Елизавета подавала себя как любящую девственную мать, преданную интересам ее детей, и эта любовь встречала теплую взаимность. Это был образ, который, после некоторых трудностей вначале, как будто был широко признан: англичане поверили тому, что им говорили. Труднее всего было преподнести девственную компоненту: частично из-за общих представлений о естественных отношениях между мужчиной и женщиной, а частично из-за собственного поведения королевы; в течение нескольких лет она в общем-то считалась любовницей Дадли. В 1560 и в 1561 г. широко, от Эссекса до Девона, распространились слухи, что королева беременна от Дадли, а когда жену Дадли нашли мертвой в Лондоне, вокруг города и в центральных графствах Англии не прекращались рассказы, что он отравил ее при попустительстве Елизаветы. Испанский посол сообщал о всеобщем возмущении поведением королевы, которое считалось недостойным: «Все говорят, что им больше не нужны женщины-правительницы и что в любой день она может оказаться в тюрьме вместе со своим фаворитом» [200] Calendar of State Papers Spanish, 1558-67, p. 176. . Произошла утечка информации о договоренности с Филиппом II в 1561 г., это сочли свидетельством того, что Елизавета и Дадли согласны пожертвовать истинной верой ради своих собственных плотских утех. В основном виновником считали Дадли, по крайней мере в районе Лондона, но эти слухи плохо отразились на репутации королевы, поскольку из них следовало, что она всего лишь игрушка в руках своего возлюбленного.

После 1561 г. истории о недостойном сексуальном поведении утихли, но слухи время от времени всплывали. В 1563 г. были неприятности у одного человека из Суффолка из-за того, что он сказал, будто Елизавета — «несносная женщина» на содержании у Дадли, и когда она приехала в Ипсвич, говорили, что она выглядела «так, будто недавно родила» [201] Wilson D. 1981 Sweet Robin: a biography of Robert Dudley, earl of Leicester. Hamilton, p. 115. . Поток подобных рассказов разнесся и в 1570–1572 гг.: в Восточной Англии и Кенте утверждали, что Лестер и Хаттон были любовниками королевы, что у Елизаветы двое детей от Лестера и что королева — нимфоманка, которая иногда набрасывалась на придворных, которые этого вовсе не хотели, и отрубала головы тем, кто, как Норфолк, отказывался. Но эта клевета впоследствии стала редкой, и это были отдельные намеки, а не всеобщие слухи. Наемный рабочий в Молдене, в Эссексе, утверждал в 1580 г., что у королевы двое детей, хотя в 1581 г. другой человек думал, что детей пятеро, и предполагал, что королева летом отправлялась путешествовать, чтобы рожать вдали от Лондона. Но это были только единичные рассказы, в отличие от широко распространенных слухов 1559–1561 и 1570–1571 гг После 1572 г. сплетен стало меньше и образ королевы-девственницы, похоже, стал несколько импонировать. В 1568 г. Елизавете была посвящена книга о браке, но в 1581 г. Томас Бентли посвятил ей хвалу девственности — он называл ее «вечной девственницей», ее роль — «настоящей матери и благородной няни» церкви, а ее положение — «супруги во Христе» [202] Bentley T. 1581 The Monument of Matrones, The Epistle. . Сдается, что официальный образ Елизаветы как девственной матери своего народа также возымел действие — даже если некоторые воспринимали его слишком буквально. В 1587 г. безумец по имени Майлс Фрай, называвший себя Эммануэлем Плантагенетом, утверждал, что он сын Бога и королевы, взятый у своей царственной матери архангелом Гавриилом и отданный на попечение миссис Фрай из Эксминстера, Девон. Действительно, к 1590-м гг. тема матери-девственницы была доведена до ее логического завершения, и некоторые писатели недвусмысленно связывали Елизавету с Девой Марией. Но даже тогда не все хотели считать Елизавету девственной матерью: для некоторых она была секс-символом эпохи. Астролог Саймон Форман записал в 1597 г. сон, что он и Елизавета гуляли вместе в сельской местности; они сидели под деревом и кокетничали, и он предложил ей «сделать этот животик немножко больше», — но, к сожалению, тут он проснулся! [203] Ellis H. 1846 Original Letters, 3rd series (4 vols). Bentley, vol. 4 pp. 61-3; Johnson P. 1974 Elizabeth l: a study in power and intellect. Weidenfeld and Nicolson, p. 117.