В Назаревский - Из истории Москвы

Но если у великого князя Юрия и не было мысли об утверждении общерусского центра на северо-востоке не только в Москве, а даже во Владимире, то все же великорусский тип этого князя должен был с течением времени, как в исторических, так и в эпических сказаниях, сделаться традицией Москвы, когда стало возможным выдвинуть ее как средоточие общерусского тяготения.

Нет сведений, навещал ли Юрий Владимирович основанную им Москву, хотя и есть известия, что он проходил по ее земле. Он даже умер не в своем Суздальском Залесье, а в Киеве. О смерти создателя нашей Москвы летопись киевская говорит, что он на другой день Николина дня (10 мая 1157 года) пировал у своего боярина: «пив бо Гюрги в осменники у Петрила, в тот день разболеса» и через пять дней (15 мая) умер. Киевляне не любили северо-восточного суздальского князя и на другой день разграбили его дворы (один из них великий князь называл раем) и перебили многих суздальцев. Но зато крепко любило Юрия великорусское население Залесья, коему Георгий Суздальский являлся подобным Егорию Храброму.

У Татищева о наружности и характере Юрия говорится: «был роста не малого, толстый, лицом белый, глаза не велики, великий нос, долгий и покривленный, брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и пития, более о веселиях, нежели о расправе и воинстве прилежал, но все оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев».

Выше мы приводим изображение построенного Юрием Долгоруким в 1152 году храма на Нерли в Кидекше, во имя святых Бориса и Глеба. Из всех храмов, построенных основателем Москвы: Спаса в Суздале, Спаса в Переяславле, Георгия во Владимире и тоже Георгия в Суздале, — эта Борисоглебская церковь, более указанных, сохранила свой первоначальный вид. В этом храме обретены мощи сына нашего князя Бориса Юрьевича. Заслуживает внимания знатоков геральдики, что «на этих мощах была одежда, шитая золотом, а на ней вышит орел пластаный одноглавый, а от того орла пошло на двое шито золотом же и серебром узорами». Но, очевидно, Юрий Долгорукий не построил и такого малого каменного храма в основанной им Москве.

ост Москвы, по выражению одного старинного сказания, «малаго дрвяннаго города», был туг и медлен. С 1147 года прошло девяносто лет, прежде чем Москва опять ярко всплыла на летописную поверхность, до этого теряясь в ряду других городов Владимиро-Суздальского княжества, таких, как Юрьев-Польский, или Переяславль и т. п. Только разгром Руси Батыем заставляет летопись яснее заговорить о ней. Сюда великий князь Юрий Всеволодович посылает, для защиты от хлынувших из Рязанской земли врагов, князя Владимира Юрьевича. И вот печальные слова летописного сказания о нашей Москве: «Татарове идоша к Москве (1237 года); тояже зимы взяша татарове Москву, а воеводу убиша, Филиппа Нянка, за православную хрестьянскую веру, князя Володимера яша руками, сына Юрьева, а люди убиша от старца до сущаго младенца, а град и церкви огневи предаша, и монастыри вси и села пожгоша и, много имения вземше, отъидоша». (П. С. Русск. Летоп., 1, 196).

Итак, этим печальным годом Москва, первый из городов Владимирского княжества, обратилась в развалины, хотя за протекшие с известного съезда князей девяносто лет в ней, как уже видно из приведенных летописных слов, была не одна, а несколько церквей, неизвестно, впрочем, каких; даже основались здесь монастыри, значит, раньше позднейших Данилова и Богоявленского; а самый город был уже настолько зажиточен, что враги могли взять здесь «много именья».

Однако и полное разорение Москвы и избиение всех ее жителей не могло уничтожить этого города. Значение его, уже ясно осознанное во всем Владимирском княжестве, скоро привлекло на запустевшее пожарище новых жителей, и Москва быстро выстроилась вновь. В ней даже появляется князь. Через девять лет после названной катастрофы, именно в 1246 году, мы видим здесь храброго и энергичного князя, родного брата Александра Ярославича Невского, Михаила Хоробрита. Он был настолько силен, что выгнал из Владимира дядю своего Святослава; пал Михаил в 1248 году в битве с литовцами. По всей вероятности, при восстановлении Москвы он именно построил в Кремле в честь своего ангела деревянный храм архистратига Михаила, после замененный каменным собором. Но это только предположение.