Лев Колодный: Москва в улицах и лицах. Книга первая. Центр

Нет сомнения, грандиозный талантливый проект был бы реализован, если бы не помешала война. Смонтированный стальной каркас здания разобрали, чтобы его гора не служила ориентиром германской авиации. Металлические балки пошли на противотанковые "ежи"…

Никита Хрущев отрекся не только от сталинизма, но и от сталинской архитектуры. Возлюбленный вождем классицизм, как опору, партия выбила из-под ног советских архитекторов, подставив наспех другую, железобетонную плиту конструктивизма. Хрущев похоронил идею строительства Дворца Советов, построив в Кремле на порядок меньший Дворец Съездов. Заложенный на Волхонке фундамент покрыла хлорированная вода бассейна "Москва"…

Третий раз в истории Москвы улица превратилась в огромную стройплощадку на наших глазах. Идея возрождения храма после краха СССР и КПСС стала государственной. Ею проникся мэр Москвы Юрий Лужков. Его поддержал Президент России Борис Ельцын с условием, что строителям не потребуются средства госбюд-жета.

Закладка храма произошла на Рождество 1994 года. Осенью началось строительство. Художник Зураб Церетели отлил большой и малые кресты, двенадцать бронзовых врат собора. Спустя три года, в дни 850-летия Москвы, белокаменный храм под золотыми куполами предстал пред миром как символ возрождения России. Под его своды вошли, чтобы создать интерьер, алтарь, художники и скульпторы.

Современный собор не только копия утраченного. В недрах холма построена подземная церковь, музей, зал заседаний Синода, все необходимые технические сооружения, включая гараж.

Сколько человек вмещает собор? Справочник 1917 года утверждает: "До 10 000 молящихся вмещается в нем". В современных публикациях указывается другая цифра: "Вместимость 7200 человек". Главный архитектор проекта Алексей Денисов, исполняющий роль Константина Тона, дал мне справку: площадь храма равна 3900 квадратных метров. На 1 квадратном метре помещаются три человека. Подземный этаж почти такой же площади. Значит, под обоими сводами могут одновременно находиться 23 000 человек.

…За день до того, как верхолазы убрали леса, на купол Храма Христа Спасителя поднялся Юрий Лужков вместе с начальником строительства Юрием Мамошиным и мною. Зачем? Чтобы убедиться своими глазами — все сделано, как надо, последний раз увидеть искусно вырезанный рельеф на белом мраморе, найденном в Саянах. Посмотреть в зеркало купола, покрытого всего 12 килограммами золота. Еще раз взглянуть на Москву с высоты птичьего полета.

Лужков молча смотрел на панораму города, на Кремль, чудный в любую погоду, на черную гладь Москвы-реки, над которой поднимался вровень с храмом бронзовый Петр Первый. На высоте я услышал два только слова, вырвавшиеся у него непроизвольно:

— Красивая Москва!

А на земле ответил мне мэр на вопрос, что побудило его взяться за столь тяжелое дело, восстановление храма со столь мучительной историей.

— Видеть перед глазами яму с лужей, терпеть нарыв на теле, градостроительный провал, было невыносимо. Поначалу все происходило в тлеющем режиме, до тех пор, пока не пришла идея использовать зарытый в земле фундамент дворца. Вот тогда я завелся и из тлеющего режима перешел на режим горения…

(Приехав в Москву поступать в университет, первым делом я отправился к единственному знакомому москвичу, жившему у котлована Дворца Советов в бараке. Тогда увидел забор, окружавший гигантскую яму, залитую дождевой водой, над которой водили хоровод циклопические бетонные "быки". Рядом с забором примостился белый барак бывших строителей дворца.

В таком же бараке в Останкино, у Выставки, жила тетя друга. Комната с одним окном перегораживалась свисавшей с веревки простыней; на одной половине помещалась хозяйка с мужем, на другой — сын с женой и ребенком.

— Как вы тут живете? — удивился я, хотя сам обитал в бараке на Трифоновской, служившем общежитием студентам. И получил поразительный ответ:

— Где-то слышится, где-то пишется, а мы здесь живем!)

На фоне бараков строилась Сталиным и Выставка, и вавилонская башня Дворца Советов.

— От барака мы ушли, но до барокко нам далеко, — скаламбурил Юрий Лужков, знающий, что значит по-русски французское слово baraque не по словарю, где оно толкуется как "легкая постройка для временного жилья". Знает по собственному опыту, как бывший жилец, которого из родильного дома принесли в натуральный барак в Дербенях. По-видимому, этим обстоятельством объясняется азарт, с которым он со своей командой умелых строителей, где играет, не утрачивая много лет силы удара центр-форвардом Владимир Ресин, очищает город от бараков-"хрущоб".