Константин Колонтаев - История создания и последующей деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) в 1917-1922 годах

— Все это звенья одной вражеской цепи, — подчеркнул председатель ВЧК. Видно по всему, что действует одна направляющая рука, единый контрреволюционный центр. Наша задача — выявить его и уничтожить. Для этого нам нужно проникнуть во вражеское подполье, подобраться к руководящему центру контрреволюции.

Феликс Эдмундович полагал, что начать следует с Петрограда, который продолжал оставаться крупным очагом контрреволюционных организаций. Кроме того, Петроград — важный пункт связи внутренних контрреволюционеров с буржуазными государствами.

— Задачу проникновения во вражеское подполье мы решили возложить на вас, — сказал в заключение Феликс Эдмундович — вам, бывшим офицерам царской армии, легче, чем кому-либо другому, выдать себя за противников Советской власти и войти в интересующую нас антисоветскую среду.

На наши сомнения, справимся ли мы со столь ответственным поручением, ведь мы совсем молодые чекисты, Дзержинский выразил уверенность, что мы справимся: — А что касается молодости, то у нас все сотрудники молодые. Стаж у всех небольшой, исчисляется немногими месяцами существования ВЧК. Действуйте продуманно, осторожно, но настойчиво и целеустремленно. Помните, что от результатов нашей работы, быть может, зависит, быть или не быть власти рабочих и крестьян.

Задание председателя ВЧК мы восприняли как задание революции и на второй день под вымышленными фамилиями (я избрал фамилию Шмидхен) выбыли в Петроград. Две недели ходили мы по Петрограду, знакомились с бывшими офицерами, приглашали их в ресторан, вызывали на откровенность, а организации все же не нащупали.

Когда пришел срок докладывать Дзержинскому, мы почувствовали себя неважно. И в Москве, чем ближе подходили к дому 11 на Большой Лубянке, тем грустнее нам становилось: "О чем докладывать?"

Дзержинский встретил нас приветливо. А мы заявили: — Феликс Эдмундович, ничего мы не добились, освободите нас от этого задания. Направьте в Петроград кого-нибудь неопытнее.

— Кого же поопытнее? — спросил он. — Опыт у всех небольшой. Он только складывается. Искусству выявлять и обезвреживать законспирированных врагов революции мы вынуждены учиться в разгар ожесточенной борьбы с ними. Нет уж, вы эту работу продолжайте — получится. Кто вам ставил условие закончить все дела за две недели? Такого условия не было…

Мы, конечно, взбодрились, и сил прибавилось, и веселее стало. И вот мы снова в Петрограде. Окрыленные напутствиями Дзержинского, действуем смелее и активнее. Вскоре мы проникли в одну монархическую организацию, она оказалась в контакте с разведкой Юденича. Через несколько дней нащупали другое офицерское подпольное сборище.

Отсюда нити вели к русским белоэмигрантам в Финляндию. Только на четвертой неделе нам удалось войти в белогвардейскую организацию, связанную с английским военным морским атташе Кроми (как выяснилось потом, Кроми был правой рукой Локкарта). Произошло это при следующих обстоятельствах.

Как — то, прогуливаясь по набережной Невы, мы остановились возле афиши, красовавшейся на фасаде Латышского клуба (он находился против Адмиралтейства). Афиша сообщала, что вечером состоятся танцы под оркестр, будет работать буфет. По тому голодному времени буфет был невероятной роскошью. Это и насторожило нас.

— Надо посетить этот "очаг культуры", — предложил я Спрогису.

Вечером, одевшись в приличные костюмы, белые рубашки с накрахмаленными воротничками, в галстуках и офицерских фуражках мы явились в клуб. Мы были молоды и общительны. По фуражкам и по нашей выправке нетрудно было узнать в нас бывших строевых офицеров.

Молодые буфетчицы охотно рассказали нам, новичкам, о том, как весело и беззаботно проводят здесь время моряки, что вечеринки в клубе бывают часто, что их завсегдатаи — военные моряки со сторожевого судна, стоящего неподалеку на якоре. Наведываются сюда и важные лица из Адмиралтейства.

— А кто присылает в буфет продукты? — спросили мы.

— Об этом заботится командир корабля. Он тоже здесь бывает, доверительно сообщили собеседницы. И добавили: — Серьезный человек, почти не танцует, больше беседует.

В первый же вечер мы узнали многое другое, что давало основание предполагать: кто-то в недобрых целях использует клуб.

В другой раз мы обратили внимание на группу военных. Хотя с ними были женщины, держались они как-то обособленно. Стоило заиграть оркестру, как дамы тут же уходили танцевать, а военные начинали свою беседу.