Константин Колонтаев - Русский коммунизм (большевизм)

Вопрос о судьбе коммунизма и его практическом применении в России возник сразу после научного оформления самого коммунизма в середине 40-х годов XIX века. Официальная монархическая пропаганда в России практически сразу после появления теории коммунизма причислила его к очередной "западной ереси", которая, дескать, неприменима к России, поскольку она, якобы, лишена, как тогда выражались, "язвы пролетариата".

Тем не менее, даже тогда, когда эта самая "язва пролетариата" широко распространилась по России, вплоть до октября 1917 года монархическая, а вместе с ней и буржуазно-либеральная пропаганда продолжали твердить о коммунизме как явлении, глубоко чуждом России, занесенном в нее кучкой прозападно настроенной интеллигенции, игравшей на "низменных чувствах" простого народа.

Эти доводы для феодальной и буржуазной реакции вполне понятны. Нужно же что-то сказать, когда сказать нечего. Трудно объяснить то, что практически ту же концепцию, только с другой стороны проповедовала советская историография на протяжении всего существования СССР, за исключением отдельных высказываний типа: "Ленинизм - высшее достижение русской культуры"1, или :"Ленинизм является высшим достижением русской культуры и вместе с тем - высшим достижением всей мировой культуры, вершиной научно-философской мысли человечества".2

В целом же советская историография вплоть до своего фактического исчезновения в 1990-м году, как и ее идеологические монархические и буржуазные противники, утверждала, что коммунизм как научная теория был создан в Западной Европе Марксом и Энгельсом и только после этого проник в Россию. Одновременно с этим все русские революционные теоретики, действовавшие в России и за ее пределами до Плеханова, огульно заносились в разряд утопических социалистов, или народников. Правда, в 1946-1952 годах, в период "борьбы за советский патриотизм" в советской политической философской литературе начали появляться отдельные рассуждения о том, что "Прогрессивные мыслители русского народа, и прежде всего, Белинский, Чернышевский, Добролюбов высказали немало гениальных догадок о путях развития общества, о создании справедливого общественного строя. При этом они проявили гораздо большую глубину мышления, революционную смелость и творческий подход к решению важнейших теоретических и политических вопросов, чем все мыслители Западной Европы до появления Маркса и Энгельса, вместе взятые. Большевики всегда считали их предшественниками революционной российской социал-демократии, унаследовав их лучшие традиции".3

Однако, эти высказывания так и не вылились в стройную теоретическую систему, а после смерти И.В. Сталина в марте 1953 года быстро прекратились. Объяснение этого факта довольно несложное. Ставший первым российским марксистом Г.В. Плеханов, будучи человеком весьма высокого мнения о значении своей личности, в силу этого не мог допустить того, чтобы кто-то до него мог быть в России настоящим научным коммунистом. Но самое основное заключалось в том, что Плеханов, не усвоив богатства общей и политической культуры, просто не мог подобно Чернышевскому сочувственно цитировать такое, например, высказывание Белинского: "Нам, русским, нечего сомневаться в нашем политическом и государственном значении. Из всех славянских племен только мы сложились в крепкое и могучее государство, как до Петра Великого, так и после него. Выдержали с честью не одно испытание судьбы, не раз были на краю гибели и всегда успевали спасаться от нее и потом являлись в еще большей силе и крепости. Да, в нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль".4

Став в дальнейшем не только первым марксистом, но и первым историком революционного движения в России, Плеханов объединил всех русских революционных мыслителей, действовавших до его появления на политической арене, в одну большую группу "ненаучных утопических социалистов". В дальнейшем, считавший себя учеником Плеханова В.И. Ленин, не смотря на происшедший вскоре свой политический и личный разрыв с Плехановым из-за его меньшевизма, тем не менее продолжал разделять и пропагандировать эту концепцию, хотя становление Ленина как политика и мыслителя начиналось под влиянием Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Ткачева, Салтыкова-Щедрина и только затем марксизма.