Поэтому мы, учитывая необходимость подбора материалов, которые полностью и со всех сторон осветили бы многогранную работу всех его органов, обращаемся ко всем старым чекистам с просьбой заняться составлением воспоминаний, охватывая в них не только работу органов ВЧК в разных ее направлениях, но и политическую и экономическую работу, сопровождающую описываемые события, а также характеристики отдельных товарищей, принимавших активное участие в той или иной работе как из числа чекистов, так и местных партийцев вообще.
Председатель ОГПУ, Москва, 13 марта 1925 года.
Что касается содержания текста этого письма Дзержинского, то сразу же возникает вопрос, откуда у него такое априорное доверие к будущим мемуарным источникам по истории ВЧК и откуда такое недоверие к архивным документам? И второе, почему он, за полтора года до своей скоропостижной и безвременной смерти, вдруг поняв важность написания истории ВЧК, так и не понял, того, что для создания этой истории необходима соответствующая постоянная специализированная структуры, если не в виде Института истории, то хотя бы в виде отдела в составе тогдашнего ОГПУ, который занялся бы исследованиями в сфере истории советских органов безопасности.
С другой стороны, когда в 1926 году, незадолго до внезапной смерти Дзержинского от сердечного приступа, заведующий отделом истории партии ЦК ВКП (б) С. Канатчиков обратился к Дзержинскому, как к председателю ОГПУ и члену Политбюро ЦК ВКП (б) с предложением совместно подготовить сборника материалов по истории, фактически представляющие собой исторический очерк деятельности органов госбезопасности объемом в 50 печатных листов, то Дзержинский не счел даже необходимым лично ответить на письмо, а поручил это сделать своему заместителю Г. Ягоде, указав в своей резолюции лишь следующее: "Историю ВЧК-ОГПУ можно будет писать лишь после того, как исчезнет нужда в нем" (Плеханов А. М. "ВЧК-ОГПУ в годы новой экономической политики. 1921–1928 годы" — М.: "Кучково поле", 2006. — с. 23).
Наверно, одной из веских причин этой нелюбви Дзержинского к архивам в плане написания истории ВЧК было то обстоятельство, что ВЧК должны были организовывать исключительно питерские рабочие, революционные матросы и латышские стрелки, а вовсе не бывшие жандармы, о чём дальше здесь так же пойдёт речь.
После завершения издания в 1922 году "Красной книги ВЧК", в СССР вплоть до 1958 года не было ни одного открытого издания по истории ВЧК, за исключением отдельных материалов в различных журналах, прежде всего в журнале "Пролетарская революция", посвященном вопросам партийной истории. Журнал "Пролетарская революция", издавался с 1921 по 1941 год (не выходил в 1932 году), сначала как печатный орган "Истпарта" ("Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП (б)", в 1928–1931 — Института Ленина при ЦК ВКП (б), в 1933–1941 годах — как орган Института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП (б)). Вышло 132 номера. Тираж журнала колебался от 5 до 35 тысяч экземпляров, периодичность выпуска менялась. Редакторами журнала в разные годы были М. С. Ольминский, уже упоминавшийся С. И. Канатчиков, а так же М. А. Савельев, В. Г. Кнорин, В. Г. Сорин и М. Б. Митин.
Что касается в 20-е годы книг по истории ВЧК, единственным произведением на эту тему, но при этом неофициальным и художественным, стала появившаяся в 1923 году самиздатовская повесть "Щепка" написанная известным на тот момент в Советском Союзе литератором Владимиром Яковлевичем Зазубриным (Зубцовым).
Впервые, это литературное произведение, было открыто опубликована в СССР, только в 1989 году, в литературном журнале "Сибирские огни". В 1992 году, по повести "Щепка" был снят российско-французский художественный фильм "Чекист".
В повести "Щепка" её автор, из-за наступившего нэповского либерализма, чересчур уж увлёкся смакованием сцен массовых расстрелов в подвалах одного из сибирских губернских ЧК. Увлёкся так, что маркиз де Сад, доктор Зигмунд Фрейд и писатель Захер Мазох нервно курили в сторонке, борясь с тем, чтобы не скончаться прямо тут же от разыгравшегося у них от этих сцен комплексов неполноценности.
Поэтому эта повесть так и не увидела тогда свет, несмотря на весь либерализм разгара НЭПа. Но при этом она достаточно быстро и широко распространилась среди элитных слоев, тогдашней читающей публики посредством машинописных копий и стала неофициальным бестселлером 1924 года.
В ответ тогдашний советский официоз, не имея возможности опровергнуть содержание данного литературного произведения по существу, и в условиях нэповского либерализма, как-либо административно воздействовать на её автора, являвшегося членом партии с длительным дореволюционным стажем, а тогда это было очень весомым обстоятельством, решил бороться с его самиздатом методом альтернативного книгоиздания по данному вопросу.
Читать дальше