Шамиль Куряев - 1917. Кара до покаяния

Однако оценка личности последнего царя (именно потому, что он был последним; потому что свергли и убили – именно его!) осталась неизменной. И для советской исторической науки, и для советского искусства он оставался тем же, чем был в далёкую революционную эпоху, – карикатурой, лицом на мишени, «Николаем Кровавым»… Команду «фас!» в отношении его никто не отменял.

Более того! Именно в 60-е – 70-е годы поднялась очередная волна лжи и клеветы на Николая Второго. Отчасти это было своеобразной «защитной реакцией» – ответом на внезапную угрозу извне. Дело в том, что как раз в 60-х – 70-х годах на Западе возрос интерес к личности последнего русского царя. Чему в немалой степени способствовали скандалы и судебные разбирательства, связанные с появлением очередной лже-Анастасии. Откровением для западной публики стала книга Роберта Мэсси «Николай и Александра» и снятый по ней голливудский фильм. Пусть художественные достоинства последнего были невелики, но общий настрой – выражающий откровенное сочувствие главным героям – выгодно отличал его от прежних западных поделок (типа «Распутин и императрица» или «Распутин – сумасшедший монах»).

Поэтому советские идеологи решили, что пора организовать достойный отпор «махровым антисоветчикам, сделавшим немало и в литературе, и в кино для реабилитации царизма и извращения подлинной истории».

Соответственно, и в 60-е – 70-е годы сохранялась прежняя властная «установка»: старательно поливать грязью Николая Второго, его семью и окружение. А поскольку никакого нового «компромата» за несколько десятилетий усиленных поисков найдено не было, советским историкам и «инженерам человеческих душ» пришлось мусолить старые, затасканные байки. Так, в 1960-х годах на советском телевидении крутили телеспектакль «Крах» (по незабвенной пьесе Щёголева-Толстого «Заговор императрицы»). Сюжетец, придуманный Щёголевым и Толстым, оказался столь востребованным, что тогда же – в 1966 году – было решено снять по «Заговору императрицы» полноценный художественный фильм (ибо, как говаривал Ленин, «из всех искусств для нас важнейшим является кино»).

Правда, образовательный и культурный уровень советского кинозрителя застойной поры несколько отличался от «стандартов» послереволюционной эпохи. Поэтому заказчикам и создателям пришлось помучиться – менялись режиссёры, сценаристы (и в конце концов был написан новый сценарий); фильм неоднократно переименовывался, возвращался на доработку и т. д. В результате кинокартина, задуманная ещё в 1966 году (к 50-летию Октябрьской революции) и получившая своё окончательное название («Агония») в 1967-м, была показана зарубежному зрителю только в 1981-м, а на советский экран вышла ещё позже – весной 1985-го (аккурат к началу горбачёвской Перестройки).

«Агония» Элема Климова показательна тем, что создавалась не как заурядная «агитка», а как серьёзное произведение искусства. Тут были задействованы лучшие творческие силы застойной эпохи: талантливый режиссёр (Климов), талантливые сценаристы (Лунгин и Нусинов), талантливый композитор (Шнитке), целое созвездие талантливых актёров (Петренко, Ромашин, Фрейндлих, Броневой, Талызина, Солоницын, Катин-Ярцев, Калягин и другие), было затрачено много лет упорного труда («половина моей жизни», по словам режиссёра).

А что получилось «на выходе»? – примитивная карикатура, антология лживых штампов! Несчастная Россия под игом кровавого, бесчеловечного режима. Император – пьяница и злодей. Императрица – махровая русофобка (даже молящаяся… по-немецки). Кстати, императрицу почему-то возит в кресле-каталке фрейлина Вырубова (хотя её в это время саму возили в каталке!). А главный герой фильма – полусумасшедший Гришка Распутин, полностью подчинивший себе безвольного царя и меняющий по своему усмотрению министров. Итоговый приговор сему творению может быть только один: «развесистая клюква».

Вопрос поставим так: а что ещё могло получиться у уважаемого режиссёра? – когда он сам в 1968 году, в процессе «пробивания» фильма, писал в ЦК КПСС: «Сейчас ещё не упущено время, мы ещё имеем возможность выпустить наш фильм на советский и мировой экран раньше, чем будет закончена американская картина (Климов имеет в виду «Николая и Александру»), и таким образом нейтрализовать её влияние на зрителя. Наш фильм (он носит название «Агония») может иметь весьма высокие прокатные перспективы как внутри страны, так и за рубежом. Он может стать серьёзным оружием контрпропаганды».