Марина Могильнер - Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Таким образом, на протяжении VIII столетия происходит внутреннее перерождение типичной кочевой конфедерации. Прежде объединения номадов распадались, когда перекрывался доступ к богатствам оседлых соседей, а вождь терял власть, как только не мог доказать свое право на нее победоносными набегами. Хазары сделали шаг в направлении развития государства как механизма поддержания социального порядка путем перераспределения внутренних ресурсов. Кочевые союзы (иногда называемые даже «империями») не являются государствами в строгом смысле слова: кочевники не платят налоги, у них нет отдельного слоя профессиональных чиновников и судей, нет специализированного карательного аппарата, который монополизирует право на применение насилия. Клановая аристократия заменяет правительственных чиновников, все взрослое мужское население одновременно является армией, и насилие, хоть и регламентированное традицией и ритуалами, не является эксклюзивной привилегией особой категории чиновников. Не порывая полностью со своим кочевым прошлым, к IX веку Хазария сумела создать гибридную политическую и социально-экономическую систему, позволившую ей выжить в новых условиях.

Каганат был разделен на несколько областей, которые отличались по составу населения, способам управления и хозяйственному укладу. Волжско-Донское междуречье было центром каганата, где хазары сохраняли традиционный кочевой образ жизни. Ежегодно, с апреля по сентябрь, бек объезжал центральную область, там же кочевали главы аристократических родов. Приверженность старым кочевым традициям не только служила поддержке власти бека, но и позволяла противостоять давлению кочевников из Азии, до поры до времени «переваривая» их. Так, в начале IX в. через Волгу переправились племена венгров, которые на несколько десятилетий осели в Причерноморье, признав главенство хазар как кочевой конфедерации племен вместо того, чтобы разорить и разграбить города и посевы (как это случилось бы, будь Хазария обычным оседлым государством).

Столица — Итиль — представляла противоположность традиционной степи. Правосудие вершили семь специальных судей: по два на каждую монотеистическую религию и один для язычников. Население столичной области должно было нести регулярные натуральные повинности (немыслимые в среде кочевников), а ремесленники и купцы платили налог. Вместо всеобщего ополчения кочевников, армия представляла собой состоявшую на платной службе дружину профессиональных воинов-гвардейцев, исповедовавших ислам.

Ключевые торговые центры охранялись хазарскими гарнизонами, специальные чиновники собирали пошлину с караванов, проходивших по суше и проплывавших по Волге. Есть сведения, что в Крыму, где интересы Хазарии пересекались с интересами Византии, в какой-то период действовали наместники бека. Обширные же территории, населенные подчиненными каганату племенами, не имели прямого управления из Итиля и сохраняли свою внутреннюю структуру, как это было принято в кочевых конфедерациях. Венгры и аланы на юге, славяне и болгары на севере платили дань и обязаны были выставлять войско в случае войны, но этим и исчерпывалось их «хазарство».

Хазарский каганат не был самым могучим или самым обширным политическим объединением Северной Евразии своего времени (см. карту). Достаточно сказать, что его трансформация после принятия иудаизма частью родовой аристократии и возвышения бека совпала по времени с возникновением Франкской империи Карла Великого (последние десятилетия VIII века). Случай хазар примечателен тем, что они создавали новые формы государственности, не имея возможности использовать опыт предшественников, покоренных или добровольно принявших новую власть. И Византия, и арабский халифат, и древние государства Закавказья играли роль внешних факторов в становлении Хазарии как совершенно самобытного политического образования Северной Евразии. Хазары создали новое социальное пространство, преодолевавшее границы природных экологических зон и соединяющееся с другими развитыми социально-культурными пространствами, создавая саму возможность помыслить фрагмент земной поверхности как «регион». Выполняя роль своеобразного моста, соединяющего различные культуры севера и юга, Хазария оказала особое влияние на северную периферию каганата.

Неравномерность вклада Хазарии в обновление политической культуры Северной Евразии отчетливо проявилась в ситуации кризиса. Около 889 года венгерские племена, являвшиеся частью каганата, откочевывают в Паннонию, за Карпатами, и с ними уходит три собственно хазарских рода. Эта ситуация вполне обычна для степных конфедераций номадов, и свидетельствует она о том, что ничего принципиально нового в степной своей «ипостаси» хазарский каганат не создал. Было ли причиной ухода дружественных и даже родственных племен давление наступающих из Азии новых орд кочевников (печенегов), недовольство правлением беков-иудеев или тяга номадов к перемене мест — для решения проблемы оказалось достаточно собрать шатры и отправиться в путь.