Юрий Борисов - Дипломатия Людовика XIV.

Мы осмотрели спальню Людовика XIV, где в течение многих лет ежедневно — в 8 часов утра и около полуночи — свершались церемонии пробуждения короля и его отхода ко сну. Отсюда короткий путь и до «Галереи зеркал», или «Большой галереи», длиной в 75 метров и шириной в 10 метров, с 17 огромными окнами и панно из 400 зеркал. В них по вечерам отражались 3 тысячи свечей, зажигаемых во время торжественных событий, дворцовых праздников, приемов иностранных послов. Цель преследовалась одна и та же: возвеличивание монарха.

— Могущество и величие... Не считаете ли Вы, Альбер, что культ правителя, первобытное идолопоклонство — неизбежные спутники авторитарного режима?

— Разделяю эту точку зрения, Юрий. Для меня Людовик XIV существует в двух образах. Один — государственный деятель, занимающий прочное, на века, место в истории Франции и Европы. Другой — иконописный, культовый, материализованный в дворцах и памятниках, в мемуарах и романах, в картинах и медалях. Дома храню памятную медаль 1663 года — семейную реликвию, унаследованную от предков дворянского происхождения. Его Величество в образе Аполлона спускается прямо с небес. В правой руке у него рог изобилия, в левой — оливковая ветвь. На одной стороне медали надпись: «В какие счастливые времена мы живем», на другой: «Не многим равный». Посланец бога и сам полубог, принесший на Землю всеобщее благоденствие и прочный мир! Образ, основанный на концепции божественного происхождения королевской власти, утверждала официальная пропаганда.

— Официальная пропаганда? Не модернизируете ли Вы прошлое, Альбер?

— Нисколько. Это емкое понятие вполне применимо к Франции второй половины XVII века. Короля уже при жизни делала святым церковь. Его воспевали романисты и газетчики. От его имени действовали министры и генералы, дипломаты и консулы. Архитекторы, скульпторы, живописцы прославляли короля, изображая его античным героем. Все средства активного воздействия на умы и души людей использовались для обоснования божественного происхождения Людовика XIV. В этом отношении властители последующих эпох, в принципе, не придумали ничего нового. Правда, в XX веке они поставили себе на службу современные средства массовой информации, обладающие такими пропагандистскими возможностями, о которых не мечтали триста лет назад.

— Бесспорно, Альбер, идолопоклонство присуще любому режиму личной власти. Черта непременная, но не главная. Главное — насилие. Государство Короля-Солнца было отнюдь не солнечным. Непослушание и вольнодумство — политическое и религиозное, — «оскорбление Величества» карались смертью, длительным, часто пожизненным тюремным заключением, каторгой и галерами. А сотни тысяч протестантов, убитых, насильственно обращенных в католичество, разоренных, вынужденных бросить имущество и покинуть Францию. А безжалостное подавление народных восстаний. Гильотину еще не придумали, но непокорных расстреливали, вешали, морили голодом.

Невеселый разговор. Мы продолжали гулять по Версалю. Каждый из нас много раз бывал в этом дворце. Но прекрасное всегда многогранно: неизменно открываешь что-то новое. На этот раз бросилось в глаза тесное переплетение в скульптуре и живописи тем войны и мира, оружия и дипломатии. Мир в Нимвегене (современный Неймеген), запечатленный кистью Лебрена на плафоне «Большой галереи». Вступление Людовика XIV в Дюнкерк, изображенное на гобелене в «Салоне Марса». Как известно, короли даже со шпагой хотят выглядеть миролюбивыми. Династия Бурбонов не была исключением. И в «Салоне мира» на картине Лемуана правнук Короля-Солнца — Людовик XV высокомерно дарует мир измученной войнами Европе.

— Гегемония Франции в Европе... Как Вы думаете, Альбер, ставила ли перед собой такую цель внешняя политика Людовика XIV?

— Об этом, несомненно, мечтали в Версале, вот здесь, в этих залах, по которым мы с вами ходим. Но планы как отдельных людей, так и государств, увы, часто выходят далеко за пределы возможного. И французская монархия три столетия назад не располагала необходимыми ресурсами: экономическими, финансовыми, людскими для господства на Европейском континенте. Пожалуй, император Наполеон Бонапарт впервые в новой истории Франции реально претендовал на роль европейского властителя. И его расчеты оказались построенными на песке. Могучая империя рухнула. Но предостережение истории сохранилось: авторитарная власть рождает агрессию.

— Это и моя точка зрения, Альбер. Сила и дипломатия, диктат и переговоры — вот вопросы, которые меня интересуют. Людовик XIV всегда отдавал предпочтение силе. Его армия была самой многочисленной в Европе. Она сражалась повсюду: на территории Священной Римской империи, Нидерландов, Италии, Испании и Португалии, даже в далекой Америке. Мир был лишь перемирием между вооруженными конфликтами. Войны разоряли Францию, обрекали ее народ на голод, лишения и вымирание. И, тем не менее, победоносную войну король предпочитал успешной дипломатии.