Рональд Кларк - Рождение бомбы

Теперь Халбан, который вместе с Жолио-Кюри был инициатором постановки вопроса о тяжелой воде перед министерством вооружения, рассматривался как недавний иностранец из вражеского лагеря, только что получивший права французского гражданства. Коварски, другой коллега Жолио-Кюри, был в таком же положении. Второе бюро не могло этого «переварить» и, несмотря на доводы Жолио-Кюри, приняло решение убрать Халбана и Коварски из Парижа на время проведения операции с тяжелой водой. «Нам предложили провести отпуск в провинции,— рассказывает Халбан.— После доставки тяжелой воды в подвалы Коллеж де Франс мы получили приглашение вернуться назад и начать работу с ней».

оздание в апреле 1940 г. комитета Томсона означало, что впервые появилась субсидируемая правительством (правда, не очень щедро) организация, которой было поручено заниматься специально бомбой. Во Франции работа коллектива Жолио-Кюри сосредоточивалась на возможных путях применения ядерной энергии для производства нужной в военное время промышленной энергии. В Германии работа продолжалась так же усиленно, как и во Франции, хотя и на значительно более ранней стадии.

Комитет Томсона в одном очень важном отношении отличался от всех остальных исследовательских коллективов военного времени в Британии. Большая часть работ носила характер усовершенствования военной техники — танков, средств борьбы с ними, пушек, зенитных снарядов и т. п. Здесь налицо была прочная база нс только теоретических, по и практических знаний и опыта, опираясь на которую мог работать конструктор оружия. Ведь всегда можно было найти человека, пользовавшегося оружием, подлежащим усовершенствованию, который указал бы его недостатки и пути их устранения. В случае же с урановой бомбой, как ее иногда называли, такой прочной базы предшествующих знаний не существовало. В одном отношении это облегчало задачу ученых, работавших в комитете Томсона, так как у них не было необходимости рассматривать тактические или стратегические особенности оружия, практическую осуществимость которого они исследовали. Было естественно, что они пытались постигнуть его как средство, поддающееся управлению в тех размерах, в каких возможно, но за пределы этого им не было необходимости выходить. Может быть, это было и хорошо; даже в конце войны, когда уже было испытано новое оружие в пустыне Нью-Мексико, некоторые из военных начальников не понимали «азбуки предмета». Они рассматривали атомную бомбу точно так же, как и любую другую, разве только с более мощной взрывчаткой, придуманной группой ученых, мало что смысливших в серьезных делах войны.

Следует помнить, что даже сами ученые тогда мало знали о всей сложности теоретических деталей. Они так же мало знали — и это не упрек им — о том, можно или нельзя было использовать высвобожденную энергию. Одно из самых ранних предложений заключалось, например, в сооружении «уранового прожектора», луч которого, возникший в результате ядерного деления, сжигал бы вражеские самолеты в небе. Это предложение, кажущееся сегодня фантастическим, является поразительным показателем не псевдонаучного мышления, а того, насколько мало в 1940 г. знали о ядерном делении,

К этому неизбежному недостатку знаний, по-видимому, следует прибавить тоже почти неизбежное неумение осознать существенную разницу в масштабах сил, высвобождаемых при ядерном делении, и их значение. Во Франции коллектив Жолио-Кюри позаботился запатентовать свои ранние открытия, надеясь, что процесс использования ядерной энергии пойдет тем же путем, как и использование любого другого вида энергии,— на основе свободного промышленного предпринимательства.

Такая уверенность имелась не только у ученых; ее разделяли также некоторые деловые люди, которые включались в предприятие по мере продвижения работ комитета Томсона. Все это было результатом неведения в 1940 г. того, что в действительности представляет собой ядерная энергия,— неведения, которое в то время было почти всеобщим среди ученых, начальников родов войск, промышленников и государственных деятелей. Почти единственным исключением среди них был Джон Андерсон, министр внутренней безопасности в начале 1940 г.,— человек, чья докторская диссертация в Лейпциге много лет назад была посвящена химии урана. Позднее он стал персонально ответственным за проведение в жизнь рекомендаций комитета Томсона и одним из первых понял, что ядерная энергия, независимо от того, будет она освоена до конца воины или нет, должна изменить лицо мира больше, чем что-либо другое с тех времен, когда человек овладел огнем.