Владимир Шигин - Кораблекрушения Черноморского флота

А вскоре случилось почти невероятное, что еще больше осложнило положение русского судна. Вот что написал о происшедшем в своем позднейшем отчете сам Веревкин: «Я бы дрался до самой ночи с неприятелем, ежели бы не разорвало у меня пушку с левой стороны от носа первую, которым разрывом убило до 15 человек, чем навело такой страх на служителей, что насилу с помощью мичмана Ломбарда и лейтенанта, данного от Вас, мог собрать людей, которые бросились на палубу; и после того дрались мы еще с полчаса, но вторичное несчастие последовало: разорвало другую пушку на той же стороне от носу и убило больше 15 человек. Страх, нашедший на людей, был столь велик, что не можно было никак сообразить, как их привести в чувство…»

Сегодня, наверное, легко судить за слабодушие рекрутов с плавбатареи № 1, но мне кажется, что надо быть к ним снисходительными.

Ведь то, что испытали они, способно внушить робость и смятение даже опытным морякам. Они же только несколько месяцев назад покинули свои деревни и, никогда прежде не видя моря, были сразу же брошены в такое пекло. Рекруты боялись не турецких ядер, они боялись смертельных разрывов своих пушек, от которых не было спасения! А какой авторитет и сила духа требовались их командиру, чтобы в таком аду дважды пресекать панику и возвращать людей к орудиям!

Позднее Веревкин с горечью напишет о качестве своих орудий: «Что же принадлежит до артиллерии, то я удивляюсь, коим образом она принята с заводов, и кажется, что оная без пробы принята, в рассуждении, что при разрыве пушки оказался чугун как с грязью дерева; что же принадлежит до единорогов, которыми я оборонялся… только стволы короткие, так что при каждом выстреле единорог опрокидывался через задние колеса».

Второй раз возвращая матросов к орудиям, командир сам встал у первой пушки и, взяв в руки фитиль, произвел первый выстрел.

Ободренные примером командира, встали по местам и канониры. Снова заговорила русская артиллерия, по палубам турецких кораблей запрыгали смертоносными мячами ядра.

Когда окончательно взошло солнце, обнаружили плавбатарейцы вдали и пропавшие галеры. Те стояли на якорях и даже не пытались прийти на помощь своим товарищам…

Пал под ядрами артиллерийский поручик Иваненко. Вместе с ним погибло еще трое. Бой продолжался.

Ближе к полудню Веревкин окончательно убедился, что помощи ему не будет не только от галер, но и от Мордвинова, который оставался совершенно безучастным к судьбе плавбатареи. И тогда капитан 2-го ранга скомандовал:

– Рубите якорный канат!

В этот момент полез было к нему с советом всезнающий мичман Ломбард.

– Да отстань ты! – ругнулся кавторанг. – На галере своей познанья надо было являть! Не до тебя сейчас!

Прикусив губу, храбрый госпитальер отошел. Глаза его пылали злобой. Настоящие рыцари оскорблений не прощают!

– Эй! На руле! Держать курс в море! – приказывал тем временем Веревкин ворочавшим тяжелое штурвальное колесо рулевым.

Теперь, яростно отстреливаясь, плавбатарея стремилась уйти к берегам Крыма, чтобы там, найдя мелководье, спастись от турок.

Минуя весь турецкий флот, Веревкин попеременно дрался с каждым из неприятельских кораблей. Залп по очередному противнику, залп в ответ – и дальше, к следующему кораблю, к новому обмену залпами; здесь еще раз сказались опыт и предусмотрительность капитана! Еще до начала боевых действий Веревкин позаботился об установке вдоль бортов набитых шерстью мешков. Пройдя вдоль всей турецкой боевой линии, плавбатарея потеряла лишь несколько человек!

Наконец турецкие корабли остались позади. Гребцы из последних сил налегают на весла, и плавбатарея № 1 устремляется в отрыв. Но не так легко уйти от опытного Эски-Гассана! Тотчас же над его флагманским кораблем взлетают сигнальные флаги и в погоню за ускользающей добычей устремляются лучшие ходоки турецкого флота. С ними ли тягаться тихоходной и неповоротливой батарее!

– Два фрегата при четырех галерах! – спокойно отметил Веревкин, оглядев преследователей в зрительную трубу. – Не мало, но и не много в сравнении с целым флотом!

Артиллеристам велел он целить без торопливости, но наверняка. А затем встал к пушке и сам. Результаты сказаться не замедлили.

Несколько метких выстрелов с плавбатареи – и один из фрегатов, объятый пламенем, выбрасывается на прибрежную отмель. Залп – и сразу две галеры следуют его примеру. Кажется, можно и дух перевести, но не тут-то было!