Лев Бердников - Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

Вообще неприятие щеголями наук и учения просматривается во многих журнальных публикациях Новикова. В пространной статье «Автор к самому себе» («Живописец», 1772) он вкладывает в уста Щеголихи характерную сентенцию: «Ужесть, как смешны ученые мужчины, а наши сестры ученые – о! они-то совершенные дуры… Не для географии одарила нас природа красотою лица, не для математики дала нам острое и проницательное понятие, не для истории награждены мы пленяющим голосом, не для физики вложены в нас нежные сердца, для чего же одарены мы сими преимуществами? – чтобы быть обожаемыми. – В слове “уметь нравиться” все наши заключаются науки. За науки ли любят нас до безумия? Наукам ли в нас удивляются, науки ли в нас обожают? – Нет, право, нет».

Далее слово предоставляется Вертопраху, который излагает свое понимание наук: «Моя наука состоит в том, чтобы уметь одеваться со вкусом, чесать волосы по моде, говорить всякие трогающие безделки, воздыхать кстати, хохотать громко, сидеть разбросану, иметь приятный вид, пленяющую походку, быть совсем развязану, словом, дойти до того, чтобы тебя называли шалуном те люди, которых мы дураками называем; когда можно до этого дойти, то это значит, дойти до совершенства в моей науке».

Другое письмо к издателю написано от имени щеголихи-писательницы (забавная контаминация, едва ли реально существовавшая!) и заключает в себе несколько жанровых сценок, названных «историческими картинами». Но к истории эти «картины» ни малейшего отношения не имеют, ибо живописуют повседневные быт и нравы. Одна из них запечатлела буквально следующее: «Представляется вдовушка лет двадцати – ужесть как недурна! – наряд ее показывает довольно знающую свет, подле нее в пребогатом уборе сидит согнувшийся старик, в виде любовника: он изображен отягченным подагрою, хирагрою, коликою, удушьем и, словом, всеми припадками, какие чувствуют старички при последнем издыхании. Спальня и кабинет сей вдовушки скрывают двух молодых ее любовников, которых она содержит на иждивении седого старика в должности помощников. Она делает это для облегчения старости своего возлюбленного».

Еще один образчик послания – нравоучительная «повесть» (как автор сам называет этот жанр) из жизни щеголихи. Так, в журнале «Праздное время в пользу употребленное» (1759) помещена слезная исповедь кокетки. Героиня буквально с молоком матери впитала в себя поклонение «высокой о красоте науке» и сызмальства готовила себя к тому, чтобы блистать в свете. Имея потом множество любовников, она никому не отдавала предпочтения, ибо знала щегольское правило – «сердце, сколько возможно, содержать в вольности». «Я готовилась еще к новым завоеваниям, – рассказывает она, – …но вдруг напала на меня оная прекрасному полу страшная неприятельница, стократно проклинаемая им воспа». В результате болезни красавица потеряла приятность лица, а заодно все, что ей «честь и славу приносило». Нравоучение же, по ее словам, в том, что «надобно, чтоб в женщине такие были свойства, которыя бы и по умалении цветущей красоты, делали ее любви достойною». А свойства эти в щеголихе как раз отсутствуют.

Следующий жанр, использованный для осмеяния щегольства, известный в русской сатирической литературе еще с XVII века, – пародийный «Лечебник». В нем приписывались своеобразные «рецепты» пациентам, «больным душою» (в терминологии той эпохи – носителям «больных», то есть порочных страстей). В числе прочих персонажей особый «рецепт» новиковский «Лечитель» прописал престарелой щеголихе госпоже Смех, которой рекомендовалось: «Не изволишь ли полечиться и принять следующее лекарство: оставь неприличное тебе жеманство, брось румяны, белилы, порошки, умыванья и сурмилы, которые смеяться над тобою заставляют. Храни, по крайней мере, хотя в старости твоей благопристойность, которой ты в молодости хранить не умела, и утешай себя воспоминанием прошедших твоих приключений. Поступя таким образом, не будешь ты ни смешна, ни презрительна».

Не могли сатирики обойти вниманием и известный в России еще с петровских времен газетный жанр «ведомостей» (говоря современным языком, корреспонденций с мест), который Новиков так и назвал – «сатирические ведомости». Вот показательный пример: «В Санкт-Петербурге. Из Мещанской. Есть женщина лет пятидесяти. Она уже двух имела мужей и ни одного из них не любила, последуя моде. Достоинства ее следующие: дурна, глупа, упряма, расточительна, драчлива, играет в карты, пьет без просыпу, белится в день раза по два, а румянится по пяти. Она хочет замуж, а приданого ничего нет. Кто хочет на ней жениться, тот может явиться у свах здешнего города».