Лев Бердников - Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

Новая «затея» вскоре стала известна многим. В 1752 году восхищенный Михаил Ломоносов пишет стихотворение «На изобретение роговой музыки»:

Императрица впервые услышала роговой оркестр в 1757 году на большой охоте в подмосковном Измайлове. Она была пленена «приятностями» этой дивной гармонии: «Ее, то нежным, то громким звукам не могут уподобиться звуки никаких других инструментов, в том числе и струнных. Кое-что приблизительное получается разве при одновременном участии хора валторнов, исполняющих мелодию, гармонически распределенную на высокие, низкие и средние голоса. Некоторое представление о ней мы получаем, слушая издали игру нескольких больших церковных органов». Монархиня тут же выразила желание иметь такой оркестр при дворе. Так родился Придворный роговой оркестр (вслед за Марешем им впоследствии управляли маэстро Дж. Сарти и Дмитрий Бортнянский).

Вскоре свои роговые оркестры заимели многие видные вельможи. Роговая музыка стала звучать в музыкальных спектаклях и операх, более того, композиторы даже писали пьесы специально для рогов. Оркестр брался уже за серьезные произведения: увертюры Гайдна, Моцарта, Глюка, торжественные фуги и кантаты. Роговой музыкой угощали, как необыкновенной диковинкой, прибывавших в Россию августейших особ, других именитых гостей. Забегая вперед, скажем, что самое знаменитое выступление рогового оркестра состоится в 1791 году, в Таврическом дворце, по случаю взятия Измаила – на так называемом Потемкинском празднике. Тогда впервые прозвучит полонез композитора Осипа Козловского «Гром победы, раздавайся!» на слова Гаврилы Державина (он будет долгое время использоваться как гимн Российской империи). А в его исполнении примет участие сборный роговой оркестр численностью в 300 человек (!). Это замечательное искусство будет возрождено в современной России. Русская роговая капелла и Русский роговой оркестр существуют в наши дни в Петербурге. Последний в 2011 году был даже номинирован в Книгу рекордов Гиннесса.

В драме Петра Киле «Восшествие цесаревны» Семен Кириллович предстает танцмейстером «с телодвижениями парижского щеголя и английского денди». Придворный оркестр по его знаку играет то англез, то польский, то менуэт, а он, как некогда Павел Ягужинский на ассамблеях в петровские времена, распоряжается, чтобы танцующие целовали своих визави. «Нарышкин подошел к императрице с явным намерением ее поцеловать. Елизавета Петровна поднялась ему навстречу и стянула ему парик на нос со словами, произнесенными вполголоса: “Хорошо, быть вам обер-егермейстером, поскольку этой должностью тяготится граф Разумовский, устраивайте танцы в лесах, целуя мертвых косулей и зайцев”».

На самом деле современный драматург не вполне точен: Алексей Разумовский был обер-егермейстером до 1753 года, а затем этот пост занимал Петр Хитрово. Но правда то, что 7 мая 1757 года Нарышкин был пожалован в обер-егермейстеры в ранге генерал-аншефа (ведал всей императорской охотой). При нем появляется егерская музыка как особое учреждение. Он пекся о престиже егерской службы и добился того, чтобы даже самые нижние чины были освобождены от телесных наказаний, а выходя в отставку за дряхлостью лет или по инвалидности, они получали пенсион или же им поручали более легкое дело с сохранением прежних окладов. За особую ревность и усердие 16 августа 1760 года Семен Кириллович получил высший российский орден Святого Андрея Первозванного.

Императрица Екатерина II относилась к чете Нарышкиных весьма благосклонно. О Марии Павловне она вспоминала потом, «как в молодых летах вместе с нею резвились». Да и к Семену Кирилловичу, первому приветившему ее россиянину, испытывала неподдельное уважение. И хотя во время ее царствования чинов и регалий Нарышкину не прибавилось, но он никогда не был лишен монаршей милости и, будучи до конца ногтей придворным человеком, часто бывал в свете. К чести обер-егермейстера надо сказать, что держал он себя достойно, в борьбе придворных партий без нужды не участвовал. Да и в ближний круг Екатерины войти не стремился. Огромное состояние позволяло ему быть независимым.

Он держал дома «открытый стол», и его роскошные обеды хвалили даже записные гурманы. Славился и домашний театр Нарышкина. Рассказывали, что когда в присутствии государыни давали оперу Германа Фридриха Раупаха (либретто Александра Сумарокова) «Альцеста», собралось более двухсот зрителей, причем спектакль сопровождался исполнением роговой музыки. Потом состоялся великолепный балет «Диана и Эндимон», где на сцене бегали олени и собаки, являлись в роскошных одеяниях боги и богини.