Вопрос о государственной принадлежности Шлезвига, южной части Восточной Пруссии и Верхней Силезии должен быть решен плебисцитом. В итоге северная часть Шлезвига в 1920 г. перешла к Дании, часть Верхней Силезии в 1922 г. — к Польше, другие спорные территории остались у Германии. Колонии Германии были поделены между главными державами — победительницами на основании мандата Лиги Наций. Неразрывной частью Версальского мирного договора был статут Лиги Наций. США не ратифицировали Версальский мирный договор и в августе 1921 г. заключили с Германией особый договор, почти идентичный Версальскому, но не содержащий статей о Лиге Наций.
Таким образом, по этому мирному договору Германия лишилась всех колоний, у нее были отобраны промышленно развитые провинции — Эльзас, Лотарингия, Саар и другие территории. Ей запрещалось иметь армию, превышающую 100 тысяч человек, авиацию, танки и подводные лодки.
Россия в это время довольствовалась двумя революциями 1917 года — Февральской и Октябрьской, и последующим позорным сепаратным миром. Многие территории были потеряны безвозвратно. Над страной сгустились мрачные тучи. О том периоде времени, моя бабушка Мария Николаевна Лопатникова рассказывала, что у части населения, поверившей большевикам, наблюдалась эйфория, которая, впрочем, быстро прошла. Другая часть населения была в отчаянии и в поисках хоть какого-то выхода из трудного положения послевоенной разрухи. В 1917 г. экономика рухнула, достаточно сказать, что в тот период роль средств платежа или примитивных денег играли около 2000 различных купюр, предметов и продовольственных продуктов. Многие стремились эмигрировать за рубеж. Людские потоки — носители генофонда нации, разными путями, кто через Крым и Стамбул, кто через Финляндию, кто через Китай, подобно печальным ручьям, устремились из любимой Родины на чужбину.
Однако многие остались и продолжали жить со смутной надеждой на будущие светлые времена.
Можно было бы долго описывать ту беспросветную ситуацию, которая сложилась в России после Первой мировой войны. Но наверно лучше дать слово современнику тех событий Александру Грину. Тем более что известный в мире прозаик крайне редко писал стихи. В этот раз в 1917 г. тонкая, восприимчивая душа Александра Грина излилась прекрасными стихами с тоскливой грустью и пронзительной болью о прежней потерянной Родине:
Петроград осенью 1917 г.
Убогий день, как пепел, серый,
Над холодеющей Невой
Несет изведанною мерой
Напиток чаши роковой.
Чуть свет — газетная тревога
Волнует робкие умы;
Событьям верную дорогу
Уже предсказываем мы.
И за пустым стаканом чая,
В своем ли иль в чужом жилье,
Кричим, душ и сердец вскрывая
Роскошное дезабилье.
Упрямый ветер ломит шляпу,
Дождь каплет, виснет на носу;
Бреду, вообразив Анапу,
К Пяти углам по колбасу,
К витринам опустевших лавок,
Очередям голодных баб
И к рыночным засильям давок
Прикован мыслью, будто раб,
Ползут угрюмые подводы;
Литейный, Невский — ад колес;
Как средь теченья ищут броды
Растерянные пешеходы,
Автомобиль орет взасос,
Солдат понурые шинели
Мчит переполненный трамвай;
Слышны мотоциклеток трели,
И басом с козел: «Не зевай!»
У сквера митинг. Два солдата
Стращают дачника царем.
Он говорит: «Былым огнем
Студенчества душа богата.
Царя я не хочу, но все ж
Несносен большевизма еж».
В толпе стесненной и пугливой
С огнями красными знамен
Под звуки марша горделиво
Идет ударный батальон.
Спокойны, тихи и невзрачны
Ряды неутомимых лиц…
То смерти недалекой злачный
Посев неведомых гробниц…
Самоотверженной лавины
Дрожит невольная слеза
И всюду вслед стальной щетине
Добреют жесткие глаза…
Рыдай, Петровская столица,
Ударов новых трепещи,
Но в их угрозе, как орлица,
Воскрылий бешенных ищи!
Сама себе служи наградой,
Коня вздыбляя высоко,
И вырви с болью, как с отрадой,
Стрелы отравленной древко! [53] Александр Грин, в статье: Крейд В. Неизвестные стихи известных поэтов / Наше наследие, № V. 1991. С. 110–111.
Грандиозная по масштаба и опустошительная по последствиям Первая мировая война долгие годы влияла на экономические и социальные процессы развития стран — ее участников. Дестабилизация и разруха охватили мир. Во многих странах и после войны продолжали свирепствовать тяжелые болезни. Тиф и холера, например, стали обычным явлением для России послевоенного периода.
Читать дальше