Дэвид Рол - Боги Авариса

Оставив машину у подножия утеса, мы пошли вверх по склону и вскоре оказались перед огромными каменными воротами со множеством мастерски выполненных барельефов. Лучи заходящего солнца проникали через кроны сосен и освещали стоячие камни с фигурами и иероглифами, омывая их теплым сиянием. Сразу же за воротами стояла колоссальная статуя Бога Бурь, которая, как и остальные скульптуры, была вырезана в типичном неохеттском [66] Неохеттский период: «вечерняя заря» Хеттской империи, когда мелкие царства располагались вокруг таких городов, как Каркемиш, Мелида (Малатия), Куммукх (впоследствии Коммагена), Самаль (Зинджирли) и Паттин. стиле. Загадочно улыбающееся божество было воплощением Ваала в человеческом облике и вызывало скорее теплые чувства, чем страх. В маленькой записной книжке, где я делаю заметки о фотографиях во время своих путешествий, я написал всего лишь одно слово — «потрясающе».

Казалось, будто я стою у входа в сказочное царство короля-рыбака из легенд об Артуре. Наша группа искателей приключений набрела на потаенный замок Святого Грааля, спрятанный глубоко в лесах гористой земли далеко от Камелота. Перед нами лежал манящий тенистый путь к тому месту, где чистых сердцем ожидает высекая награда. Но этот Грааль не был ни священной чашей, ни философским камнем. Узкая тропа привела нас через вершину к дальней стороне Кара-Тепе, где нашему взору предстали еще более живописные ворота. Они были густо покрыты экзотическими сценами, искусно вырезанными на серых каменных плитах по обе стороны от входа в цитадель. Именно там, между резными барельефами, на четырех гладко обтесанных базальтовых ортостатах находился финикийский текст с речью давно умершего царя Киликии.

«Азативатас говорит: я еемь Азативатас, благословенный Солнцем, слуга Бога Бурь, воспитанный Аваркусом, царем Аданавы. Бог Бурь сделал меня отцом и матерью города Аданы; я построил его и расширил земли Аданы к востоку и западу. Во дни моего правления в Адане наступило благоденствие, сытость и уют… Я построил мощные крепости на всех своих границах, где были дурные люди, вожаки разбойников, не подчинявшиеся Дому Мопсия… Мои дни были полны изобилия и довольства, мира и уюта. Адана и ее земли жили в мире и процветании. Я построил эту цитадель и назвал ее Азативадайя по указанию Бога Бурь и других богов, чтобы эта цитадель защищала равнину Аданы и Дом Мопсия… Здесь я построил храм Бога Бурь и принес ему жертвы… Я освятил храм Бога Бурь, и он даровал мне долгие годы жизни и великую силу превыше всех царей. Люди, жившие на этой земле, стали владельцами скота, многочисленных стад, изобильной пищи и вина, их потомство было многочисленным. По милости Бога Бурь и других богов они верно служили Азативатасу и Дому Мопсия».

Именно ради этого я приехал сюда и увидел свой личный Святой Грааль. Это была кульминация путешествия длиной 2500 км от уединенного кургана в Гиссарлыке с древними руинами и рассыпавшимися каменными стенами. Я наконец исполнил свою давнюю мечту и оказался перед этими довольно невзрачными плитами — гораздо менее впечатляющими, чем все, что их окружало, — чтобы найти три крошечных финикийских символа, составлявших одно имя.

В 1946 г., когда немецкий археолог Гельмут Боссерт впервые обнаружил памятники древней архитектуры в Кара-Тепе, ученые сразу же пришли к выводу, что указ Азативатаса был записан на двух языках, сильно отличающихся друг от друга. Одним из них был финикийский текст передо мной, а другим — неохеттский (лувийский) иероглифический текст, покрывавший свободные участки между резными фигурами на самих воротах. В 1940-х годах финикийский текст, очень похожий на древнееврейский, удалось легко прочитать. Это оказалось важнейшим ключом к расшифровке загадочного лувийского языка, на котором говорили неохетты. Точно так же, как это произошло с Розеттским камнем из Египта или с Бехистунским барельефом Дария I из Персии, иероглифы из Кара-Тепе были сопоставлены с известным финикийским текстом (самым длинным из до сих пор обнаруженных), и хеттские символы раскрыли свое значение. Азативатас заговорил на своем родном лувийском языке впервые за почти три тысячи лет. Хеттские монументы больше не безмолвствовали, и ученые наконец смогли прочитать царские надписи в Анатолии и Северо-Западной Сирии.