Сергей Дмитриевский - Сталин [Предтеча национальной революции]

Сегодня — нет. Сталин уже пройденный этап революции. Он нужен был для того, чтобы практически поставить в порядок дня задачу роста национального самосознания великого народа.

Он нужен был для того, чтобы острым плугом стальной воли и безграничной власти перепахать русскую землю, выкорчевывая из нее все старое. Он нужен был для того, чтобы заложить материальный фундамент здания новой национальной империи. Это сделано. На взрыхленной им почве вырастают новые люди и новые идеи.

Эти люди возьмут многое из намеченной вместе с ним программы. Но внесут одно громадное добавление, одну идею, отсутствие которой сводит на нет все его усилия, делает мертвым все, к чему он ни прикоснется — рожденную и выношенную ненавистным Сталину Западом идею свободы человеческой личности. Значение этой идеи понял великий Ленин. Его понимают и новые его наследника. Из свободы личности — и только из нее — вырастает хлеб: основа жизни человека, страны, нации.

…Не ищите в Париже улицы Робеспьера. Ее нет. Это имя до сих пор под запретом. Правда, и именем Бонапарта названа одна из маленьких улиц, затерявшихся за Сеной. Но на дворцах нации еще сохранились орлы империи, в судах живет еще кодекс Наполеона, в учреждениях — установленные им порядки, каждый шаг по Парижу напоминает его победы, в Париже, как национальная святыня, хранится его прах.

Не было бы Робеспьера — не было бы Наполеона. На почве, подготовленной одним, другой создал здание нового мира.

Стокгольм.

14 апреля — 28 мая 1931 г.

Эта книга уже была закончена печатанием, когда пришли сообщения о новом «повороте» Сталина. Для меня в нем нет ничего неожиданного и странного — «поворот» нисколько не противоречит моему пониманию Сталина. Те, кто следил за моими статьями, знают, что еще в конце прошлого года я писал о возможности поворота направо именно со стороны Сталина. Тогда момент еще не настал. Жизнь еще недостаточно била по сталинской системе. Сейчас она ударила сильнее. Собравшийся в июне этого года пленум Центрального комитета коммунистической партии выявил, что положение режима, если не пойти на уступки, «почти катастрофическое»: страна находится в состоянии самого острого экономического и политического кризиса. Кризис еще начался весной прошлого года, когда жизнь показала, что населению не под силу те жертвы, каких требует от него режим, что силы страны надорваны и продуктивность ее труда идет на убыль. С тех пор положение неизменно ухудшалось. Поставленный пятилеткой план в области индустриализации — по официальным данным самого Сталина — оказался в прошлом году невыполненным на 30 %. Пять месяцев этого года показали — как это выявилось, по словам бывшего главы промышленности, а сейчас председателя Государственной плановой комиссии, Куйбышева, на июньском пленуме — следующее: «Если взять промышленность в целом, мы будем иметь по сравнению с прошлым годом меньший темп роста, отстающий от планового задания». Что это значит? Не что иное, как провал пятилетки, частичный, правда, провал, но имеющий громадное политическое значение, поскольку на выполнении пятилетки сосредоточены все силы страны и все внимание ее населения. Не надо забывать — настоящий год это третий и «решающий» год пятилетки!..

«Меньший темп роста» получился при сильно возросших производственных возможностях, при наличии новых фабрик, при переоборудовании значительной части промышленности новыми машинами. Значит — не в технике дело, а в людях. Весьма показательно, что среди прочих «достижений» своей власти, которые Сталин сейчас считает нужным «чем скорее похоронить», находится и непрерывная неделя, принесшая с собой в предприятие «обезличку», уничтожившая индивидуальную ответственность рабочего за машину. Но не в этом ли разве, если обобщать, основной порок сталинской системы — в том, что вся страна превратилась в «обезличку» — нет людей, нет человека, есть только «механические граждане», люди-машины под кличками и номерами? Именно в этом.

Сталин это понял как будто сейчас. «Глупо думать, — говорит он, — что производственный план сводится к перечню цифр и заданий. На самом деле производственный план есть живая и практическая „деятельность миллионов“». Совершенно верно. Но в том-то все и дело, что до сих пор вся сталинская система сводилась к умерщвлению всего живого в деятельности миллионов. И в результате у людей России не только надорвались от беспримерного напряжения силы, но и ослабла творческая воля. Те же, у кого воля еще не окончательно утухла, направили ее на борьбу с режимом. Из кризиса экономического вырос политический — и о нем июньскому пленуму рассказал помощник Сталина по партийному аппарату Каганович. Он рассказал и о росте оппозиционных движений всех родов, и о восстаниях деревень, областей, целых народов (Грузия, Азербайджан), о стачках рабочих, о голодных погромах, о почти ежедневных убийствах ответственных партийно-советских работников среди бела дня, на людных улицах, на фабриках, в деревнях.