Сергей Дмитриевский - Сталин [Предтеча национальной революции]

Смутный голос в глубине его души задавал вопрос:

— А что, если и сам Ленин и другие люди, его окружающие, окажутся слишком слабыми в водовороте революции? Что, если они не найдут в себе достаточной решимости идти до конца? Не придется ли тогда ему, Сталину, выступить и против учителя, и против его апостолов? И стать палачом собственного Христа и собственного стада?

Это был смутный голос, — и Сталин не отвечал на вопрос. Но ощущал, что ответ уже вызрел. Этот человек ощущал в себе силу и решимость бороться со всеми — вплоть до самого Ленина — за чистоту его идей и за приложение их к жизни. В нем жила душа великого инквизитора, говорящего Христу:

— Уйди — и не мешай нам!

Он был догматиком — и фанатиком догмы.

Здесь сказалось, вероятно, его духовное воспитание. Здесь сказалась, возможно, еще в большей степени природа Востока.

На родине Сталина солнечные лучи падают на землю почти отвесно. От света к тени нет перехода. Или — или. Или свет — или тень. Третьего не дано.

Во второй половине марта 1917 г. Сталин приезжает из Сибири во взбаламученный первой лихорадкой революции Петроград. И в первый раз в жизни он не знает, что делать, застывает в бездействии.

…Революцию ждали. Она носилась в воздухе. Но никто не знал, когда и как она придет. Она пришла неожиданно и свершилась вначале как-то слишком просто. Монархия Романовых не была свергнута в кровавых боях. Она исчезла сама собой, так как в том своем виде и при тех людях она не могла дальше ни существовать, ни править. Так соль распускается в воде — внезапно и бесследно.

До самого последнего момента империя казалась всем прежней: величественной, страшной, недоступной. У дворцов стояли, вытянувшись в струнку, крепкие караулы. Император жил обычной жизнью. Гулял, читал английские романы, выпивал положенную рюмку водки перед завтраком и обедом, по вечерам долго и сосредоточенно молился, каждый день вел дневник. Ездил на фронт. Нежно переписывался оттуда с женой, внимательно прислушивался к ее властным советам. Принимал доклады, писал: «Быть по сему». Все как ни в чем не бывало.

Были министры. Правда, они менялись чуть не каждый день. Но в их руках по-прежнему была огромная власть, по-прежнему они были ответственны только перед императором и придворной кликой. Была армия, была полиция, были послушные чиновники. Была Государственная дума. И так же как еще вчера вытягивались перед генералами солдаты тыла, так и Дума послушно вытягивалась, когда ей читали указ императора о роспуске.

Но была война. Как ужасная болезнь, она разъедала страну. Десятки миллионов людей были оторваны от дома и работы. Миллионы легли уже убитыми на фронтах: ни одна страна не принесла таких больших и бессмысленных жертв кровью, как Россия. По всем городам в переполненных лазаретах стонали раненые.

Была хозяйственная разруха. Слабая промышленность не могла справиться с напряжением войны. Транспорт работал еле-еле. Топлива не хватало. Земля, лишенная человеческих рук, иссыхала. Начинался голод.

На фронте только треть солдат имела винтовки. Всегда не хватало снарядов. Армия ощущала себя беззащитной перед лицом вооруженного до зубов врага. Малейший успех оплачивался потоками крови. За успехами шли поражения — и новая кровь.

Снабжение войск продовольствием, одеждой, медикаментами было из рук вон плохо. Бездарное командование не внушало доверия. Письма с родины волновали и звали домой — к заброшенным полям. Не внушала доверия бездарная власть. По фронтам, по стране шли мрачные толки об измене. Ее корни искали при дворе. Престиж династии падал с каждым днем.

Во всех углах огромной страны нарастало смутное недовольство. Спокойнее всех пока что была деревня. Она переносила тяготы войны с привычной покорностью. В ней меньше всего был подорван авторитет власти. Но волновались рабочие. Все ширилась волна забастовок. Напрасно неутомимые Придворовы [2] Придворов Ефим Алексеевич — советский придворный поэт, пишущий под псевдонимом Демьян Бедный. По его собственным словам — незаконный сын великого князя Константина Константиновича. Во время войны в Центр. Военно-промышленном к-те и в Совете горнопромышленников Юга России заведовал «рабочим отделом»: отсрочками военнообязанным и мобилизацией рабочих на фронт. отправляли тысячи рабочих на фронт, под пули. Напрасно на их место ставили тех, кого нужно было — по протекции, за деньги — освободить от воинской повинности. Отправленные на фронт разлагали армию, в тылу же оставалось достаточно элементов брожения.