Олег Будницкий - Терроризм в российском освободительном движении - идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

Был определен и первоочередной объект террора:

« Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком «Да здравствует социальная и демократическая республика русская!» двинемся на Зимний дворец истреблять живущих там. Может случиться, что все дело кончится одним истреблением императорской фамилии, т.е. какой-нибудь сотни, другой людей... » [51] Утопический социализм в России. С. 333—334. В другом месте автор «Молодой России», указывая на связь царя с «императорской партией», угнетающей народ, замечал: « Ни он без нее, ни она без него существовать не могут. Падет один — уничтожится и другая » [52] Там же. С. 329. .

Психологические и логические основы идей «Молодой России», в общем, понятны. Это юношеский максимализм, сохранившийся, впрочем, у автора прокламации до вполне зрелого возраста и внешняя простота решения вопроса о власти в самодержавном государстве, где власть монарха кажется абсолютной и физическое устранение ее носителя должно привести, на первый взгляд, к разрушению политической системы в целом. Хотел бы подчеркнуть, что для Зайчневского террор — отнюдь не самодовлеющее средство борьбы, это скорее неизбежный фрагмент при захвате власти и, если потребуется, действенное средство для ее удержания. В контексте «Молодой России» фраза о том, что при «падении» царя уничтожится и «императорская партия» кажется оговоркой или «проговоркой». Но «проговоркой» весьма многозначительной.

Очень скоро другие люди, настроенные столь же радикально, как якобинец Зайчневский, не без влияния «Молодой России» или вовсе без этого влияния, развивая взгляды о необходимости истребления политических противников или придя к этим взглядам самостоятельно, создадут целую систему идеологического обоснования терроризма и, что самое существенное, перейдут от теории к практике в невиданных еще в мировой истории масштабах.

Соблазн террористической идеи, кроме того, что ее реализация, казалось, вела кратчайшим путем к цели, заключался еще и в ее своеобразной «гуманности». С одной стороны, истребление «сотни, другой» людей, а с другой, если придется издать крик: «В топоры!» – «... тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по городам и селам! Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами! » [53] Утопический социализм в России. С. 334.

«Молодая Россия», как это нередко бывало с ультратеррористическими воззваниями, сыграла наруку прежде всего реакционным элементам в правительстве и сторонникам полицейско-репрессивных мер для подавления общественного движения. «Молодую Россию» связали с петербургскими пожарами 1862 года — в поджогах молва обвиняла студентов — и рептильная пресса [54] презрительное название продажной прессы, пресмыкающейся перед заказчиком и проводящей желательные ему мнения, в то же время претендуя на независимость. Получило широкое распространение в конце XIX века в либеральной прессе Германии (где оно появилось), Франции и России (Википедия, прим. - К.) «выжала» из нее максимум возможного. Немалым подспорьем стала она для деятелей III Отделения и иже с ними. А.И.Герцен писал об известном теоретике и практике «шпионства» И.П.Липранди, отставленном было от дел: « Для него "Молодая Россия" — точка опоры, и он поплелся устраивать свою карьеру да поправлять свои дела » [55] Герцен А.И. Молодая и старая Россия // Герцен А.И. Собр. соч. В 30-ти томах. М., 1954-1966. Т. XVI. С. 201; И.П.Липранди — генерал-майор, историк, чиновник особых поручений при министре внутренних дел, руководивший секретной агентурой по наблюдению за петрашевцами. .

Герцен считал, что «Молодая Россия» « вовсе не русская, это одна из вариаций на тему западного социализма, метафизика французской революции... » В настроениях «Молодой России» он усмотрел влияние романтической литературы: в ней « столько же Шиллера, сколько Бабефа » [56] Герцен А.И. Молодая и старая Россия. С. 203, 204. . В общем, Герцен отнесся к прокламации и ее неизвестным ему авторам снисходительно:

«все это страшное дело, поставившее Российскую империю и Невский проспект на край социального катаклизма, разорвавшее последнюю связь между хроническим и острым прогрессом, сводится на юношеский порыв, неосторожный, несдержанный, но который не сделал никакого вреда и не мог сделать. Жаль, что молодые люди выдали эту прокламацию, но винить мы их не станем. Ну что упрекать молодости ее молодость, сама пройдет, как поживут... Горячая кровь.., а тут святое нетерпение, две-три неудачи — и страшные слова крови и страшные угрозы срываются с языка. Крови от них ни капли не пролилось, а если прольется, то это будет их кровь — юношей-фанатиков» [57] Герцен А.И. Указ. соч. С. 202. .