Александр Бадак - Всемирная история в 24 томах. Т.5. Становление государств Азии

Это же предание с теми или иными изменениями распространено среди народностей Южного Китая — яо, мяо, ли и др.

Известно, что люди народности яо приносят жертвы Паньгу, называя его Пань-ваном — князем Пань. По их представлениям, жизнь и смерть людей, долголетие, богатство и бедность — все находится в его власти. Всякий раз, когда случается засуха, яо молятся Пань-вану, выходят с его изображением на поля и обходят посевы.

У народности мяо также имеется предание о Пань-ване, напоминающее рассказ о сотворении мира из Ветхого завета. Народ мяо воспевает его как создателя различных орудий и вещей. В период Троецарствия (III в. н. э.) Сюй Чжэн написал «Исторические записи о трех правителях и пяти императорах», в которые включил легенды о Паньгу, распространенные среди народностей Южного Китая. Добавив философские элементы из древних классических книг, а также и свои собственные домыслы, он изобразил его творцом вселенной, отделившим небо от земли во времена всемирного хаоса, и превратив его в общего предка всех китайцев.

Как же в конце концов были отделены небо и земля, как создавалась вселенная? В китайской мифологии есть ответ и на этот вопрос.

Согласно преданиям, в то время, когда еще земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нем зародился китайский первопредок Паньгу. Он вырос и заснул, тяжело дыша, в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он проснулся. Приоткрыл глаза, чтобы осмотреться, но увы! — ничего не увидел: вокруг него был сплошной черный и липкий мрак, и сердце его наполнилось тоской. Не найдя выхода из этого яйца, Паньгу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Раздался оглушительный грохот, какой бывает, когда трескают горы,— хуа-ла! — и огромное яйцо раскололось. Все легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того, как Паньгу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпер головой небо. Так он и стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан и Паньгу вырастал на один чжан.

Прошло еще восемнадцать тысяч лет — небо поднялось очень высоко, земля стала очень толстой, а тело Пеньгу также выросло необычайно. Какого же роста стал Паньгу? Говорят, что его рост равнялся девяноста тысячам ли. Как высочайший столб, стоял великан Паньгу между небом и землей, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-одинешенек, поддерживая небо и упираясь в'землю, и не заметил за этой тяжелой работой, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Паньгу мог более не опасаться, что они соединятся вновь, — ему ведь тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос — громом, левый глаз — солнцем, правый — луной, туловище с руками и ногами — четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь — реками, жилы — дорогами, плоть — почвой, волосы на голове и усы — звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле — травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т. п.— блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы совершенно бесполезный, превратился в капли дождя и росу. Одним словом, Паньгу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным.

Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Паньгу. По одной версии, слезы, вытекшие из глаз, превратились в реки, вздох — в порывы ветра, голос — в раскаты грома, блеск глаз — в молнии. Рассказывают, что ясная погода бывает тогда, когда Паньгу радуется, а стоит ему рассердиться, как небо заволакивает тяжелыми дождевыми тучами.

Существует еще одно удивительное предание о том, что Паньгу имел голову дракона и туловище змеи. Когда он вздыхал — поднимался ветер и дождь, а когда выдыхал — гремел гром и сверкала молния, открывал глаза — наступал день, закрывал — опускалась ночь, — почти так же, как это делал дух Чжулун с горы Чжуншань, описанный в «Книге гор и морей».