Владимир Кузнечевский: Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

Генсек считал, что в развитии международных отношений существует некая объективная логика, которой жестко подчиняется (во всяком случае – должно подчиняться!) поведение государственных руководителей. Еще 10 марта 1939 года в отчетном докладе на XVIII съезде партии вождь поучал своих коллег по партии: «В наше время не так-то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо» [11].

И вот эта именно убежденность в непогрешимости своего марксистско-ленинского анализа понуждала вождя свысока, сверху вниз, смотреть на кладущиеся ему на стол данные разведки. И игнорировать их.

В последние 50 лет в многочисленных публикациях критики Сталина, рассматривая проблему 22 июня, изображают дело так, что разведка предстает в этих материалах этакой девственной девицей, непорочной и мудрой, и вообще непогрешимой, а Сталин – выжившим из ума руководителем.

Особенно много спекуляций предпринято насчет предупреждений, полученных в 1941 году от Рихарда Зорге. Зорге действительно был высококлассным разведчиком. Но изображать дело так, что Сталин должен был строить свою политику на телеграммах Зорге и тогда вся Великая Отечественная война пошла бы по совершенно другому руслу, – верх наивности, если не сказать больше – просто невежества.

В отображении этой темы (Сталин и разведка) вообще слишком много наносного, модного, неадекватного и, в конце концов, просто бульварного. У людей знающих, компетентных это вызывает улыбку, а порою и раздражение.

Дело в том, что разведка, любая ее форма и организационная структура, и здесь я полностью разделяю точку зрения генерала Л. В. Шебаршина, не однажды высказанную им публично, несет в себе всего лишь служебную функцию. А управление государством – это высшая форма интеллектуальной и организационной деятельности человека или группы лиц, которую по своей сложности и значимости для судеб страны и сравнить-то не с чем.

В свое время это обстоятельство заметили два русских гения, современники Сталина. В. И. Вернадский (1863-1945) как-то заметил для себя (в дневниках): «Мне вспомнились высказывания Ивана Петровича Павлова (1849-1936)… Он определенно считал, что самые редкие и самые сложные структуры мозга – у государственных деятелей. Божьей милостью, если так можно выразиться, прирожденных. Особенно ясно для меня становится это, когда в радио слышится речь Сталина… такая власть над людьми и такое впечатление на людей…» [12]И вот они-то, те, кто действительно конструирует исторические события, образно говоря, делает их собственными руками, крайне редко в своей деятельности прямо и непосредственно руководствуются данными разведки. Используют обязательно, но именно используют.

Сошлюсь на мнение признанного эксперта в этой области.

Независимый французский эксперт по американским спецслужбам, профессор Парижского института международных и стратегических исследований Катрин Дюранден, автор книг «ЦРУ на войне» и «ЦРУ – пять лет в гневе», в феврале 2008 года специально рассматривала вопрос о соотношениях власти и разведки. Причем не вообще, а на конкретном примере иракской интервенции Джорджа Буша-младшего.

На вопрос, как получилось, что США проморгали трагедию 11 сентября 2001 года и потерпели поражение с интервенцией в Ираке, она ответила так: «В том-то и дело, что ЦРУ… было полностью под контролем администрации президента. И именно по заказу последней были сфальсифицированы данные, искусственно нагнетена обстановка вокруг Ирака и предоставлены «убийственные» аргументы для начала военных действий… При Буше-младшем роль ЦРУ была сведена к решению сиюминутных задач, а независимое отслеживание мировой обстановки давно уже не велось» [13]. Все это очень похоже и на российскую ситуацию конца 1930-х – начала 1940-х годов.

Да и сами профессиональные разведчики (подчеркну – профессиональные, а не те, кто ошивается вокруг этой профессии или спекулирует на этом деле ради собственной корысти) реально оценивают свою деятельность.

Вот мнение руководителя советской разведывательной сети в Европе на рубеже 1930–1940-х годов, еще ленинского призыва коминтерновца, полковника ГРУ, польского еврея Леопольда Треппера (1904–1982), шефа знаменитой «Красной капеллы» (название принадлежит гитлеровским спецслужбам, чуть ли не шефу гестапо Мюллеру).